Вера Колочкова - Марусина любовь

– Нет, девочки, Анна Васильевна тут вообще ни при чем. Я сама. Правда сама! И вы на нее не злитесь. Она вовсе не такая… Она… хорошая…

– Кто хорошая? Бритва хорошая? – округлила глаза Наташа. – С ума сошла, что ли?

– Нет, честное слово, она хорошая! Она только с виду такая! А на самом деле добрая, я знаю… Только боится эту доброту показать…

– А кого она берет на твое место?

– Яну Краснову…

– Иди ты! – махнула недоверчиво рукой Таня. – Что, правда?

– Правда.

– Во дела…

От звука резко распахнувшейся двери все вздрогнули, повернули удивленные лица – Анна Васильевна застыла в проеме грозной статуей Командора.

– Горская! Зайди ко мне! – сухо выкрикнула она куда-то в сторону окна, не глядя на столпившихся вокруг Маруси девчонок, и тут же захлопнула за собой дверь.

Сердце у Маруси подпрыгнуло и забилось в виноватой запоздалой панике, и голова трусливо втянулась в плечи. Вот оно! Наделала делов – отвечай теперь за свою преступную неблагодарность.

Под жалостливыми взглядами девчонок она перекинула собранную сумку через плечо, достала из шкафа куртку, еще раз обернулась от двери, будто вспоминая что-то. Порывшись в сумке, достала мобильник и, быстро порывшись в его памяти, обратилась к стоящей поближе к ней Наташе Барышевой:

– Наташ, запиши Янин телефон, пожалуйста. И позвони ей прямо сейчас, пусть она приходит… Там, в кадрах, ее уже ждут, наверное…

Продиктовав цифры телефона и еще раз улыбнувшись напоследок, она шагнула за дверь, пошла по коридору в сторону кабинета Анны Васильевны. Перед дверью постояла, собираясь с духом. Потом решительно дернула ручку на себя…

Анна Васильевна стояла у окна полубоком, уперев бедро в подоконник. На вошедшую Марусю даже не обернулась, будто и не слышала, как она топчется на пороге. Смотрела внимательно туда, на исходящий сентябрьской моросью городской пейзаж, будто видела за ним что-то свое, былое, не имеющее к сегодняшнему дню никакого отношения.

– Ты знаешь, я ведь тоже когда-то из маленького городка сюда приехала… – вдруг тихо произнесла она, так и не повернув к Марусе головы. – Сама приехала, никто меня не ждал, не звал… И добилась всего, что сейчас имею, тоже сама… Работала на стройке штукатуром, на вечернем отделении училась… Мне все это трудно далось – физической усталостью, безденежьем, бессонными ночами, общагой, слезами в подушку… А еще – лестью, наглостью, хамством, крайним порой унижением, если хочешь. А как иначе? Иначе нам, провинциалам, нельзя. А теперь вот спрашиваю себя: зачем? Для чего все это? Для чего надо было карабкаться на верхушку? Чтобы пришла такая же наглая да до цели охочая шустрая девчонка и скинула тебя обратно? Это же всего лишь борьба, Маруся. Борьба за выживание. А ты не поняла…

– Простите меня, Анна Васильевна. Так получилось.

– Да ладно, чего уж там… Ты сегодня хороший урок мне преподала. Нет, не в том смысле, что не делай добра – не получишь зла, а в смысле истинной сути вещей… Нет, это ж надо! Вот так живешь себе и живешь, и стоишь крепко на своей правде, а придет такая вот Маруся Климова – и здрасте вам… Выясняется, что никакой своей правды у тебя и нету…

– Анна Васильевна, я не хотела! Просто так получилось… Я по-другому не смогла…

– Не оправдывайся, Маруся. Ты молодец, наверное. Не знаю, я не поняла еще. Ты иди, иди, Марусь… Прощай, счастья тебе. Ткнула меня носом в дерьмо, и спасибо…

Она всхлипнула вдруг, сорвала с себя очки, сдавила виски тонкими нервными пальцами. Маруся дернулась было к ней с виноватым сочувствием, но она махнула на нее рукой досадливо:

– Иди! Иди отсюда, Маруся! Иди, я дверь на ключ закрою… Не хватало, чтоб кто-то сейчас увидел, как я тут рыдаю…

– Простите… Простите, Анна Васильевна… – уже выходя из двери кабинета, снова повторила Маруся едва слышно. – Так получилось, Анна Васильевна…

Выйдя на улицу, она постояла под моросящим дождем, закрыв глаза и чувствуя, как заполняется понемногу слезная виноватая пустота внутри. Потом, вздохнув, достала зонт из сумки, решительно пошагала в сторону автобусной остановки. Некогда виноватостью исходить, на сегодня еще дел по горло…

Дверь квартиры семьдесят семь на улице Чехова открылась на сей раз тут же, после первого же звонка. Молоденькая рыжая девчонка с бутербродом в руке уставилась на нее озадаченно:

– Ой… А я думала, это Маринка пришла… Вам кого, девушка? Вы, наверное, дверью ошиблись?

– Нет. Я не ошиблась. Я к вам по делу пришла. Можно я войду? Вы ведь эту квартиру снимаете, да?