Астра - Роль «зрелой женщины»

«Та самая скамья-то, — ахнул Дима, глядя из-за деревьев мерах в сорока от дорожки. — Помнит. Неспроста же меня пуля боится, тьфу, тьфу, тьфу. Подойти? Нет, не пора». Он не двигался, присев на корточки возле березы. Робость сковала его. Ребенок, видно, заснул. Оля читала. Прошел час. Дима собрался с духом. Но тут из коляски послышался плач. Оля взяла малыша на руки, стянула мокрые ползунки, надела новые. Прижимая его к себе в одеяльце, сделала несколько осторожных шагов по земле, села спиной к дорожке, лицом к Диме, и стала кормить сына грудью. Зеленый солнечный свет струился вокруг них, щебетали птицы. Ребенок водил ручкой по ее груди, мать целовала пухлую ладошку. Дима дрожал. Сердце его стучало. Он готов был грохнуться на колени, умолять о прощении. Что ему еще нужно? Вот она, его семья… Но Оля уже поднялась. Вновь уложила ребенка, прошлась с коляской туда и обратно, укачивая его, и вернулась на скамью.

И тут Дима решился. Не чуя ног, прошуршал по хворосту грубыми ботинками, шагнул на дорожку. Оля оглянулась. Вскочила, глядя на него расширенными глазами, и вдруг стала медленно оседать. Не подскочи он, она упала бы возле скамейки.

— Ты? — спросила тихо.

— Напугал?

— Предупреждать надо, — слабо улыбнулась она.

Дима сидел, комкая краповый берет. Слова не шли. Он смотрел на ребенка. Мальчик проснулся и тоже смотрел на него. Он был похож на мать Димы, это бросалось в глаза.

— Ты не беспокойся, я его одна воспитаю, — проговорила Оля.

— Не то говоришь.

Она погладила сына по светлой льняной головке, дала в руки цветного попугая-погремушку.

— Раздень его, — попросил Дима.

— Зачем? — тихо удивилась она.

— Штаны сними.

Она послушалась. Он увидел солидное мужское сооружение, родинку на том самом местечке, большенькие ступни.

— Мой, — признал он. — Как назвала?

— Дмитрий.

— Соколов?

— Краснов.

Они замолчали. Оля посмотрела на часики и поднялась.

— Нам пора, Дима.

— Пошли.

Осторожно ступая друг подле друга, они направились из леса. Под ногами шелестел гравий. Она расспрашивала о службе, он отвечал кратко, но запинался, повторял слова. У ее дома он остановился.

— В общем… я здесь. Приду к вам дня через два. Надо подумать.

— До свидания, — проговорила она.

Ни двадцать восьмого, ни двадцать девятого апреля звонка от Сергея не было. Фамилия его в списках пассажиров авиарейса из Северного значилась одной из первых, то-есть, билет был на руках, но в самолете он не появился. Так доложил Марианне Алексей Петрович. Глухое молчание сводило с ума. Вся надежда была на Сергея Петровича. Тот уже связался с военными, те задействовали кого нужно, но время шло, вестей не было. Наступили праздники, на рабочих местах никого не осталось, даже Алексей Петрович уехал на дачу.

— Что могла случиться, мама? Что надо делать? — Марианну бил озноб. — Давай спросим Диму. Он все знает, он поможет, как Гоше помог.

Она схватилась за Диму, как за последнюю соломинку.

— Спроси, конечно, — мать уже не противоречила ей ни в чем.

Было четыре часа утра. Марианна позвонила Диме. Он собрался тут же, но она, чтобы не терять времени, побежала навстречу. Они сошлись на полдороге. Она сбивчиво обрисовала положение, действия военных.

— Они сто лет будут возиться, — отмахнулся он. — Почему сразу не сообщила? Жди до вечера, постараюсь разведать. Как его имя?

— Сергей Плетнев, генеральный директор Концерна «Возрождение».

По его жесткому голосу Марианна поняла, что дело может быть совсем плохо. Дима ободряюще тряхнул ее за плечи.

— Не боись, однокашка, прорвемся.

— Да? — она смотрела, как на спасителя.

— Я тебе позвоню.

— В любом случае?

— Не трясись, накликаешь.

Дома он присел к телефону и вызвал одному ему известную квартиру. В этот раз ему тоже дали поручения насчет лекарств, он уже выполнил их.

— Салам алейкум, — приветствовал он.

Дальнейший разговор шел по-чеченски. Долго объяснять не пришлось, его поняли с полуслова.

— Сергей Плетнев, директор-строитель. Лучший друг.

— Точно друг?

— Да, да, с детства.

Он словно увидел, как в эту минуту Руслан получил его сообщение, звонит сам и кричит при этом на весь дом, потом выбегает к машине. Или нет. Сейчас Руслан держит жеребца, сам чистит и холит его, и сейчас мчится во весь опор на своем ахалтекинце, только ветер свистит в ушах. После этого Дима вернулся к своим делам. Завтра они с отцом идут в дом Оли Красновой свататься. Там уже готовятся. Дима будет при параде, в костюме, при галстуке. И хотя между домами всего двести метров, они подъедут на белой машине, и, само собой, не с пустыми руками. Дима усмехнулся. Это не для него, это для нее, Оли. Его долг воздать ей по возможности за все. Перед соседями, перед родными. Мать останется переживать дома. Завтра в одиннадцать часов. Дима прошелся, почесывая крепкий стриженый затылок. Если все сладится, то завтра же начнется и свадьба дня на три, на четыре. Тут мечты его приняли слишком крутой оборот, он выпрыгнул в окно и побежал в лес на разминку.