Морин Чайлд - Взгляни в лицо любви

– Тебе хочется, чтобы я так думал. Есть вопросы? Какие? И почему сейчас? И что дальше?

– Я не хочу говорить об этом в коридоре.

– Прекрасно.

Он вошел следом за ней в каюту, но помещение было таким тесным, что для двоих в нем места не нашлось, и ему тотчас стало совсем невмоготу.

Так было с самого начала. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, в ту, первую, ночь в лунном свете, он почувствовал ожог от чего-то, чертовски похожего на лаву, текущую по телу. И, оказывается, несмотря на прошедшее время, ничего не изменилось.

Он повернулся и осмотрелся. Господи, какая маленькая каюта, того и гляди, стены стиснут насмерть. Правду сказать, они давили. Ему хотелось сгорбиться, чтобы не задеть потолок головой. Кроме того, хотя в каюте был включен весь возможный свет, в ней царили сумерки.

Но Ник пришел сюда не ради обстановки, в которой он в данный момент все равно ничего не мог изменить. Ему нужны объяснения. Он подождал, пока она закроет дверь в эту коробку, и сказал:

– Что теперь за игры, Дженна?

– Это не игра, Ник, – ответила она и скрестила руки на груди. – И тогда игры не было.

– Ладно, – он постарался утихомирить дыхание и не дышать глубоко, поскольку ее запах уже заполнил его всего, чему немало способствовали размеры помещения. – Не будешь же ты мне врать. Это без вариантов.

На ее лице застыло ожесточенное выражение:

– У нас опять все тот же спор?

Он мгновение подумал, потом покачал головой. Он не хотел оглядываться на прошлое.

– Нет. Почему ты просто не выложишь все как есть?

Она молчала.

Он переступил с ноги на ногу и ударился локтем о стену:

– Дженна…

– Хорошо. Ты получил мою записку?

Он полез в карман рубашки, вытащил снимок, взглянул на малышей и передал ей:

– Ага, получил. И как ты это объяснишь?

Она посмотрела на личики двойняшек, и он заметил, как дрогнули ее губы и потеплел взгляд. Но все тут же исчезло, и она подняла на него холодные глаза:

– Думаю, слово «папочка» само по себе все объясняет.

– И тем не менее.

– Хорошо, – Дженна прошла по каюте, оттолкнув с дороги Ника, в результате чего он ударился о стену, наклонилась и вытащила из-под кровати чемодан. Наклоняясь, она чувствовала на себе его взгляд, но сейчас ее это только раздражало.

Она старалась не обращать внимания на жар, окативший ее, как только он оказался рядом с ней. Она действительно не понимала, почему подскакивает и запинается сердце. И пусть в другие частях тела ощущается некое стеснение, ее это нисколько не волнует.

Вытащив чемодан, она уже собиралась его поднять, но подоспел Ник и забросил его на кровать. Ну и что же, что от его прикосновения у нее словно обожгло кожу? Он об этом знать не должен, правда же?

Она открыла молнию, достала голубой альбом и протянула ему:

– Вот, взгляни. А потом мы поговорим.

В его огромной загорелой ручище альбом казался совсем маленьким. Он сначала посмотрел на него, потом поднял взгляд на Дженну:

– Что это?

– Посмотри-посмотри, Ник.

Потекли секунды, показавшиеся ей долгими часами. Затаив дыхание, она следила за тем, как от страницы к странице меняется выражение его лица. Она и альбом-то сделала именно для такого случая. Своего рода хронику. Потеря работы, потом известие о беременности и рождение двойняшек. Двадцать вручную оформленных страниц – специально чтобы помочь ему понять, как она прожила последний год и половину своей жизни.

Ради детей, которых он создал и ни разу не видел.

Она здесь только для того, чтобы встретиться с человеком, который разбил ее сердце и даже не оглянулся при расставании.

Он досмотрел до конца и опять поднял на нее взгляд. Она поклялась бы, что у него вместо глаз льдинки.

– Считаешь, я должен поверить, что у тебя дети от меня?

– Взгляни еще раз, Ник. Они оба очень похожи на тебя.

Он посмотрел, но выражение лица так и осталось скептическим, хотя в глазах появились некие эмоции.

– У массы людей черные волосы и голубые глаза.

– Но не у всех ямочка на левой щеке, а у обоих твоих сыновей она есть, – и Дженна ткнула в нужную страницу.

Он обвел контуры изображения пальцем, как будто таким образом мог прикоснуться к мальчикам, и это почему-то тронуло Дженну. На какое-то мгновение Ник Фалько показался ей… уязвимым, что ли.

Впрочем, это длилось недолго. Он стиснул губы, словно не хотел, чтобы с них сорвались какие-то слова. Наконец, словно приняв решение, он кивнул, выдохнул и сказал:

– Чтобы не спорить, скажем, они мои.