Людмила Леонидова - Отыскать любовь среди холода

— Что делать, — согласился Леня. — У меня двумя этажами ниже. Хочешь посмотреть? Ребята из Молдавии заканчивают ремонт. Зато тебе архитектора нанимать не надо. Сделаешь по моей планировке. А строители недорогие, берут сущие гроши. Я их прямо тебе и передам. Только материалы будут денег стоить.

— А что, еще и архитектора нанимают?

— А ты думала? Тут даже воздуховода нет.

Когда мы с Леней посчитали все: сантехоборудование, кухню и прочие батареи…

— Поеду к родителям.

— Ты им еще ничего не говорила?

— Нет.

«Вот обрадуются», — думала я, звоня в дверь.

— Наконец-то про нас вспомнила. — Мама начала с выговора.

— А зачем мы ей? — поддержал папа, раскладывая за столом пасьянс. — Старые, больные. Еще чего-нибудь попросят. Мы с мамой, как бездомные, ни детей, ни внуков! Других навещают, подарки приносят.

— Я вам тоже принесла. Это от меня, это от Андрюши. — Я выложила подарки на стол. Для мамы ночнушку купила, для папы пижаму.

— Я же говорил, — продолжал недовольно бурчать папа, даже не взглянув на презенты. — А зятю и вовсе на нас наплевать?

— Почему? — раздумывая, с чего начать, потянула я время.

— Почему-почему, — передразнил папа, — мы не виделись с ним почти год.

Ага, все правильно, он и к родителям со мной не ездил около года, значит, это началось…

— Наташа, так действительно нельзя, — вступила в разговор мама. — У нас провод телефонный отошел, барахлит стиральная машина, Сергей обещал посмотреть. Когда, наконец?

— Никогда, — грустно сообщила я.

— Это еще почему? — гневно переспросил папа.

— Потому что мы разошлись.

— Когда?

— Вчера.

— Ты шутишь?

— Нет. На днях суд.

— Так… — Папа смешал карты. — Как всегда, мы узнаем последние.

— Он что, кого-нибудь нашел? — спросила мама.

— Нет… да, кажется. Я не интересовалась.

— Я так и знала. Я знала про него всегда. Вещь в себе… молчит, всегда молчит. Закрытый он человек. Не люблю таких. У русского человека душа должна быть нараспашку.

Я понимала, на что мама намекала. У Сережи дед был родом из Прибалтики. Кажется, по национальности латыш. Но он давно умер. Бабушка была русская, москвичка. Только для моей мамы это не имело никакого значения. Ей главное — сделать мне побольнее. Хотя я знала по опыту работы, что русские расстаются в два раза чаще, чем… все остальные.

— Что ты теперь будешь делать?

Я, как могла, бодрилась перед родителями.

— Жить дальше.

— Как?

— Куплю себе квартиру.

— Так, — еще раз, но уже более грозно повторил папа.

— А деньги?

— Он мне обещал дать.

— Это хорошо, — сразу успокоились они.

— Но я хотела вас попросить…

— Ты знаешь, что мы с папой нищие. Этот дефолт… — не дав мне досказать, распричиталась мама. — Да, и еще мы в «МММ» столько отдали.

«Ясно, что про деньги не может быть и речи, — подумала я. — Тогда о другом».

— Мама, — глядя ей прямо в глаза, попросила я, — можно я поживу у вас в моей комнате, пока ремонт в моей квартире не кончится?

Они переглянулись.

— Ты старую квартиру покупаешь?

— Нет, новую. Но там полный недострой. Нет стен, дверей. В общем, нельзя жить.

— Ты хочешь перебраться к нам с Андреем?

— Пока одна. Он с отцом поживет.

— Пока? — Мама переглянулась с отцом. — Видишь ли, — мягко начала мама, — конечно, наш дом всегда твой. Но после стольких лет… Мы все тут переставили… и теперь с папой спим в разных комнатах. Конечно, мы можем потесниться… но не лучше ли тебе пока снять?

— А что, он тебя на улицу выставляет? — грозно встрепенулся папа.

— У него новая жена рожает.

— Даже так! Ай да молодец, зятек! Ай да молодец!

— Поэтому им нужно срочно.

— Это тебе нужно срочно, — поправил меня язвительно отец.

Все замолчали. Вдруг в стенах моего родного дома, где я выросла, откуда с букетом цветов первый раз пошла в первый класс, мне стало неуютно, холодно, даже морозно, словно на меня надвигался ледяной айсберг. А ведь я рассчитывала услышать что-то вроде: «Доченька, в жизни бывает всякое, мы с тобой!»

— Ну ладно, я пойду.

— Ты сошла с ума, что влезла в строительство, — вдруг гневно разразился отец. — Ты ведь в этом ничего не понимаешь! Тебя надуют… сдерут три шкуры. Потом все придется заново переделывать.

— Да, — поддакнула мама.

— Кто тебя надоумил?

— Мне нужно бежать. — Я решительно поднялась.

— Добегалась, — зло процедил отец, провожая меня до дверей.

— Если что, звони, — сжалилась мама.

— Ладно.

После разговора с ними я поняла, что мне в жизни надеяться не на кого. «Доктор, излечи сам себя», — лезли в голову институтские истины. Пришла домой, приняла снотворное и уснула. Звонок поднял меня с постели. На часах половина первого.