Триш Кук - Полночное солнце

– Вот эта удачная, – говорю я.

Папа указывает на мое лицо, склоненное над великолепным инструментом:

– Только девчонка тут какая-то странноватая.

Я шутливо тычу его кулаком в плечо, он, смеясь, увертывается. Хорошо, что отец сейчас немного расслабился: проще будет уговорить его, чтобы отпустил меня одну и не увязывался следом. Разве можно получить правдивый отклик на свои песни, когда рядом стоит папочка?

– Такую прекрасную модель трудно снять неудачно, – произносит отец.

Я подхожу, чтобы поглядеть на свою любимую фотографию: пакистанские девочки в школьной форме стоят перед обшарпанным зданием.

– Вот где действительно прекрасная натура, – говорю я, оборачиваясь. – Тебе, наверное, не хватает всего этого…

– Бесконечных командировок? – фыркает папа. – Это было сплошным мучением.

Когда он возится в своей лаборатории, его движения легки и красивы. Можно подумать, что нет ничего проще, чем делать и проявлять такие потрясающие снимки. Но я-то знаю правду: если бы он не был трудягой, не стал бы одним из самых востребованных фотографов в мире. На лице у меня написано: «Брось! Ты же знаешь, что я все равно не поверю!» Папа это замечает и, кивнув на фотографию, перед которой я стою, продолжает гнуть свое:

– Я серьезно. Там, в Пакистане, у меня украли багаж, и я целую неделю ходил в одном и том же. Ночевал у своего гида на полу – без матраса, без одеяла. От холода не мог заснуть. Просто лежал и ждал, когда встанет солнце.

Что бы он ни говорил, я вижу, как светятся его глаза. Естественно, он скучает по той жизни. Любой на его месте скучал бы. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность поехать куда захочу и увидеть то, чего на самом деле никогда не увижу. А хуже всего, что и папа из-за меня вынужден отказываться от своей мечты.

– Мне гораздо больше нравится ночью спать в собственной постели, а днем учить молодых паршивцев не бояться грязи.

– Ну ты и врун!

Папа смотрит на меня так, будто маска никогда не унывающего оптимиста, которую он носит ради меня, вот-вот спадет. Но нет, он вовремя берет себя в руки. Да уж, открывать эту банку с червями не имеет смысла, ничего хорошего оттуда не выудишь, и все-таки я хочу когда-нибудь открыто поговорить с папой о том, как моя ПК изменила почти все в нашей жизни. И не в лучшую сторону.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

Я делаю глубокий вздох и быстро все выкладываю. Чем труднее ему будет вставить слово, тем меньше вероятность, что он скажет «нет». Мой вопрос: «Я тут подумала… Не отпустишь ли ты меня на станцию опробовать мой выпускной подарок?» – прозвучал так: «Ятутподумаланеотпустишьлитыменянастанциюопробоватьмойвыпускнойподарок?» В заключение я прибавила широкую улыбку, которая означала: «Я уже не школьница, я самостоятельна и уверена в себе. Вполне могу сама пройти полмили до станции, чтобы сыграть несколько песен для тех, кто задержался на работе. Может, и народу совсем не будет, разве что Фред, которого ты знаешь с детства. Поэтому не беспокойся за меня, все будет хорошо, обещаю. Только, пожалуйста, не говори, что тоже пойдешь!»

Папино лицо опадает, как испорченное суфле. Он постукивает пальцем по часам. Видимо, мы с ним за последние годы слишком много пересмотрели ужастиков и это не обошлось без последствий для его психики. Уж и не знаю, какие такие страшные опасности он себе воображает, но вообще-то у нас в городишке преступность почти нулевая. Со мной ничего не может случиться, но папа не хочет этого признавать и ищет какой-нибудь предлог, чтобы отказать мне.

– Уже десять. Может, Морган составит тебе компанию? Или поиграешь здесь, для меня?

Выступать перед своим самым большим фанатом – это, конечно, здорово. Какую бы песню я ни спела, реакция одна и та же: «В жизни ничего подобного не слышал!» Или: «Первая строчка хит-парада!» Но мне хочется иметь больше одного слушателя, и желательно, чтобы аудитория не была заранее убеждена в том, что я новая Тейлор Свифт, только намного лучше. А еще я, честно говоря, с удовольствием отдохнула бы от дома и от самого папы, хотя понимаю, на какие жертвы он ради меня идет, и ценю это. Я люблю его так же сильно, как он меня. Просто жить в четырех стенах тяжело, и мне надо снять напряжение.

ПК научила меня быть терпеливой, и я знаю, что идти напролом нельзя: с папой эта тактика не прокатит. Зато на него действуют хорошо продуманные логические аргументы.

– Морган сейчас с родителями, – отвечаю я таким милым тоном, на какой только способна. – Играть для тебя я обожаю, но мне же надо расширять аудиторию! А то на моей страничке всего три «лайка»: твой, доктора Флеминг и Морган. Пора и еще кому-нибудь меня увидеть. И это ведь не по-американски – отказывать человеку, окончившему школу, в свободе передвижения!