Теодора Снэйк - По праву рождения

Позже Сал приобрел значительную долю акций сети отелей у нас, на побережье, а также купил пару строительных фирм. В общем, постепенно он стал заметной фигурой в деловом мире Лос-Анджелеса. Пришло время обзавестись семьей.

И тут на сцену выходит Мария Джолли. А она, надо тебе сказать, была не просто итальянской девушкой, ищущей себе мужа. Ее отец был известным здесь человеком, его очень боялись рассердить. Ты понимаешь, о чем я говорю? Когда Мария решила, что Сал станет ее мужем, у того не было никаких шансов избежать брака. Что стало бы со всем его бизнесом, вздумай он сопротивляться?

Фрэнк встал из-за стола и прошелся по кабинету. Он остановился у окна, помедлил немного, затем продолжил:

— Но он не сопротивлялся. Мария была на редкость красива, а сердце Сала в то время было свободно. Семья Джолли объявила о помолвке, и Сал отправился в Лас-Вегас, в свой последний холостяцкий загул.

Там он и познакомился с твоей матерью. Скорее всего в иных обстоятельствах Сал не устоял бы перед броской красотой Джейн. Но стоило ему появиться на людях в обществе твоей матери, тут же последовал телефонный звонок от будущего тестя, после которого Сал без промедления вылетел домой. Через месяц Джейн нашла его в Лос-Анджелесе и огорошила известием, что он скоро станет отцом.

Сал в отношениях с женщинами всегда был порядочным человеком. Но тут он ничего не мог поделать. В случае отказа от брака с Марией рисковал не только он, но и Джейн, и даже будущий ребенок. Не знаю, понимаешь ли ты, что значат дети для итальянца? Это нечто совершенно особое. Поэтому Сал сделал все, чтобы правда не выплыла наружу. Не считай отца трусом, он просто хотел защитить тебя и твою мать, а о себе думал в последнюю очередь. Тогда и появился на свет договор, который я тебе показывал. Все годы, пока ты росла вдали от отца, он аккуратно переводил деньги — и, надо сказать, не малые — на счет Джейн. Поэтому вчера я был очень удивлен твоим внешним видом. По всем моим прикидкам ты должна была выглядеть много лучше.

Ваши встречи исключались, это было опасно, а потому — неразумно. Но Джейн пару раз посылала твои фотографии адвокату Сала. Мне ничего не было известно об этом. Сам я появился в доме Бракарди в четырнадцатилетнем возрасте. Сал стал мне другом и покровителем. Я многому научился у него и навеки благодарен ему за заботу. Но это отдельная история.

Так вот, Сал женился на Марии и стал ожидать прибавления в семействе. Но первая беременность жены закончилась выкидышем. Мария впала в депрессию. Сал, сам очень расстроенный, утешал жену как мог. Постепенно между ними установились очень близкие отношения, они стали не только любовниками, но и настоящими друзьями.

Вот только детей они так и не сумели завести. Сал возил ее по лучшим клиникам Америки и Европы, но врачи не смогли помочь супругам. Мария стала нервной, любое упоминание о детях доводило ее до истерики. Если бы она узнала, что у мужа есть внебрачная дочь, ее отчаянию не было бы предела. Думаю, она могла бы даже убить себя. Сал переживал, но не мог открыто заявить о твоем существовании. Он оберегал душевный покой больной жены.

Страдания рано свели Марию в могилу. Никто из семьи Джолли не упрекнул Сала за ее преждевременную кончину. Но он сам слишком сильно переживал и вскоре после смерти жены слег от сердечного приступа.

Меня позвали к нему поздно ночью, он задыхался и говорил отрывистыми фразами. Я узнал, что являюсь единственным человеком, упомянутым в его завещании. Поэтому Сал на словах попросил меня позаботиться о тебе. Я поклялся, что найду тебя, привезу в дом отца и сделаю все, чтобы ты получила причитающееся наследство. Меня он тоже не обидел, пожелав разделить все, чем владел, между нами. Сал особо подчеркнул, что до двадцати одного года я должен опекать тебя и распоряжаться всем имуществом. Прости, я вчера сказал тебе неправду. В случае твоего отказа принять наследство я не пострадаю в финансовом отношении, но до самой смерти буду мучиться, что не исполнил клятву, данную умирающему другу.

Услышанное привело Рию в замешательство. Не мог человек, ни разу не видевший свою дочь, стать для нее родным. По крайней мере, сразу — не мог. А Фрэнк предстал перед ней в новом, более выгодном свете. Ее инстинктивное доверие к нему обрело теперь надежную опору.

— Мне нужно подумать, — решительно сказала Рия, вставая с кресла.

— Да, разумеется. Только пообещай мне, что не сбежишь. Я не могу удерживать тебя здесь против воли, но очень прошу остаться. Мы сможем обо всем договориться. Я не так уж плох, как может показаться на первый взгляд.