Галина Куликова: Врушечка

Обычной Настиной едой были овсянка, гречка и тушеная капуста. Она научилась виртуозно комбинировать старые вещи из своего гардероба, потому что новые просто не могла себе позволить. Маски для лица она делала из тертой сырой картошки, а стриглась у соседки — бывшей парикмахерши, которая вышла на пенсию лет сто назад и уже с трудом удерживала в руках ножницы.

Эту поездку в Прагу друзья подарили Насте на день рождения. И ведь круглой даты никакой не было, а они вдруг взяли и организовали для нее путешествие. Для нее одной! Может быть, почувствовали, что ей просто необходимо вырваться из привычной обстановки. Помнится, оставшись в одиночестве после шумного застолья, она долго плакала над авиабилетом, словно это был и не билет вовсе, а пропуск в другую жизнь. Настя прикусила губу. Как жалко, что все заканчивается…

Во время полета она смотрела в иллюминатор, разглядывала облака и мечтала. Еще она втайне восхищалась грациозной стюардессой и пыталась запомнить происходящее во всех деталях, чтобы после смаковать его. Даже еда в пластиковых контейнерах казалась ей дивной, и она съела все, включая микроскопический брикет масла и скользкую маслину. Рядом с ней в кресле сидел сухонький дедок, который всю дорогу спал. Так даже лучше, чем какой-то там брюнет… И на душе спокойнее.

Когда самолет приземлился и легко побежал по взлетной полосе, а потом начал резко тормозить, Настя едва не расплакалась. Москва, Шереметьевский аэропорт, конец отпуска. Ступив на трап, она грустно поздоровалась с тучами, которые неделями болтались над столицей, не давая солнцу ни одного шанса выполнить свой священный долг. Ветер растрепал волосы, задрал край кофточки и, пробежав по позвоночнику, заставил Настю застучать зубами. Она с тоской подумала о долгой дороге домой и о пустой квартире. Надо сразу съездить за котом, вот что.

Кот на время поездки был отдан старому другу Витьке Матвееву, которого Настя знала со времен дремучего детства. Маленький белый шрам, рассекавший ее правую бровь, был оставлен именно Витькиной рукой. Вернее, его железным совком, которым он умело воспользовался, чтобы завоевать себе место в песочнице.

По «зеленому коридору» Настя вышла в центральный зал аэропорта. Каково же было ее изумление, когда Витька материализовался прямо перед ней, как джинн, появившийся из бутылки. Он выскочил из плотной толпы встречающих с радостным криком:

— Настасья! А я тебе звоню, звоню, а ты не отвечаешь! Я тебя встретить решил, знаешь ли. Чемодан дотащить, то да сё… Привет, привет. Я так рад тебя видеть!

Они чмокнули друг друга в щечку. Причем Насте пришлось наклониться, потому что Матвеев был хоть и коренастым, но маленьким, на полголовы ниже ее. Чтобы не быть «до старости щенком» и придать себе солидности, он носил усы с весело поднятыми кончиками, которые делали его похожим на героя оперетты, распевающего что-нибудь озорное: «Поедем в Бороздин, где всех свиней я господин! Скорей со мной поедем в рай свиной!»

— С Кузей все в порядке?! — испугалась она.

— Да в порядке, в порядке, не волнуйся, — успокоил Витька. — Кстати, твой Кузя сгрыз ножку моего нового кухонного стола и еще кусок плинтуса. Какой-то бобер, а не кот.

— Наверное, это он на нервной почве, — хмыкнула Настя. — Вить, мы же не договаривались, что ты меня будешь встречать.

Матвеев быстро и уверенно рассекал толпу, а Настя едва поспевала за ним, рискуя наступить на собственный чемодан, который то и дело тормозил и норовил пойти юзом.

— Ну… Друзей не всегда нужно просить об одолжении. Они иногда и сами способны проявить инициативу.

Настя знала Матвеева как облупленного. Ему было от нее что-то нужно. По собственному почину он не потащился бы в аэропорт ни за какие коврижки. Он ненавидел пробки, ненавидел процесс ожидания, ненавидел толпы. Впрочем, раз он затеял игру, пусть. Рано или поздно все равно расколется.

Матвеев раскололся минут через пятнадцать после того, как они тронулись в путь. Первое время он сосредоточенно вел машину, то басом подхватывая песни, которые крутили по радио, то расспрашивая Настю о впечатлениях.

— Я тебе лучше потом все расскажу, когда буду фотографии показывать, — решила наконец та. — А то ты самое интересное не улавливаешь. И совершенно точно думаешь о своем. У тебя что, какие-то проблемы?

— Знаешь… Не то чтобы проблемы. Так, есть один затык. Он скорее психического свойства.

— Что значит — психического? — удивилась Настя, развалившаяся на заднем сиденье.