Стелла Бэгуэлл: Подари мне любовь

Разве можно сравнить шторм где-то в районе Нью-Мексико, где так называют хороший летний дождик, с буйством стихии здесь, в Оклахоме, где рождаются самые разрушительные торнадо, способные уничтожить все живое на своем пути?

Адам попробовал еще раз воспользоваться мобильным телефоном и за ненадобностью раздраженно бросил его на соседнее сиденье. За последние два часа он буквально извелся. Он не имел никакого права вызывать сюда Морин Если с ней по дороге что-нибудь случится, он не сможет себе этого простить.

Морин осторожно вела машину, судорожно вцепившись в руль и внимательно оглядываясь по сторонам. Незнакомая скользкая дорога, вокруг с правой и с левой стороны возвышаются огромные деревья. Казалось, небеса низверглись на землю.

Конечно, лучше было бы переждать дождь где-нибудь в надежном месте. Но Адам наверняка ждет ее, ежеминутно выглядывая на дорогу. Только потому она все-таки решилась ехать дальше.

Как только Адам увидел свет фар, он посигналил, чтобы она остановилась, и, натянув шляпу, кинулся ей навстречу.

Морин быстро открыла дверь и не успела заглушить мотор, как Адам был уже внутри.

— Черт побери, женщина, где ты пропадала? — закричал он. — Я здесь торчу уже четыре часа!

С его шляпы ручьем бежала вода и тут же выливалась на сиденье. По его лицу стекала вода. Неизвестно, что было сильнее: буря, бушевавшая снаружи, или волнение Адама, отражавшееся в блеске глаз.

— Да, кажется, я немного опоздала.

— Ты называешь это «немного опоздала», — гневно передразнил ее Адам. — Ты хоть представляешь, о чем я за это время успел передумать? Я...

— Чего ты на меня кричишь! — прервала она его. — На улице шторм! Если ты его еще не заметил! Я не могла ехать на нормальной скорости. Видимо, тебя не заботит, что я могла элементарно разбиться!

При этих словах она заметила его пронзительный взгляд, устремленный на ремень безопасности.

— Что случилось? Адам, что ты делаешь?

Он неожиданно перегнулся через нее, расстегнул ремень и отшвырнул его в сторону.

— Чтоб я больше этой чертовой штуки на тебе не видел. Ты меня слышала?

Было видно, что Адам не в себе.

— Ты сумасшедший! Я еду по скользкой дороге под проливным дождем, абсолютно не зная трассы, и ты говоришь мне, что я не должна пристегивать ремень.

Больше она ничего не успела сказать. Он взял ее руки в свои, нежно сжал их и с дрожью в голосе произнес:

— О Боже, Морин, прости меня! Не знаю, что на меня нашло. Я думал, ты приедешь раньше. И часы ожидания свели меня с ума.

— Ничего, Адам. Ты тоже прости меня. Едва мы приземлились, как начался этот ужасный шторм. Я несколько раз пыталась дозвониться до тебя, но напрасно.

Он нежно коснулся ее лица и бережно отвел прядку волос со лба.

— Я знаю, знаю. Теперь это не имеет никакого значения. Главное, что ты здесь и с тобой все в порядке, — пробормотал он, наклоняясь и целуя ее в губы.

Сердце Морин готово было выскочить из груди, когда он целовал ее щеки, глаза, лоб... Под его поцелуями таяло и сопротивление Морин. Он прошептал ей на ухо:

— Прошу тебя, Морин, пообещай мне, что никогда не будешь ездить в такую погоду, независимо от того, жду я тебя или нет. Пообещай, что не будешь пристегиваться этим ремнем. Пообещай!

Она откинула голову, внимательно вглядываясь в его лицо. Помимо глубокой нежности в нем отражалось что-то еще.

— Адам, ты не в себе. Если тобой движет желание сохранить мне жизнь, я не понимаю, к чему тогда...

— Если ты не дашь мне такого обещания, то я сделаю так, чтобы ты никогда больше не садилась за руль.

Она начинала злиться на него.

— Ты же не собираешься... — Слова застряли у нее в горле. Его настойчивость, почти граничившая с сумасшествием, имеет под собой какую-то основу, догадалась она. Перед ее глазами отчетливо всплыл момент их первого знакомства, тогда он тоже отказался пристегнуть ремень безопасности. В тот момент она сочла это глупой бравадой, за которую он чуть не поплатился жизнью.

— Адам, — начала она снова, подавив в себе раздражение, — в Южной Америке ты тоже не пристегнул ремень. Почему?

Он отстранился от нее.

— Потому что эта удавка несет за собой смерть.

Так, понятно, выстраданное утверждение, неясно только, какой случай стоит за всем этим.

— Расскажи, — попросила она.

— Нет.

— Ты заставил меня рассказать про Элизабет. Мне не хотелось этого делать, но я тебе все рассказала.

Адам изучающе посмотрел ей в глаза, словно хотел найти в них какой-то ответ, потом решился и сказал: