Вирджиния Лавендер - В ритме фламенко

Маргарет, не особенно избалованная роскошными праздниками, теперь наслаждалась от души, планируя все эти мероприятия — утомительные, но такие радостные!

Сияющий вихрь полностью захватил ее, лишь иногда хотелось остановиться на мгновение и подумать: это я? Все это происходит со мной? Неужели я дала согласие на брак с этим блестящим и родовитым испанцем? Неужели мы будем венчаться в самой большой церкви Барселоны и жить в особняке? И я останусь в этой прекрасной стране навсегда?

Но остановиться как раз и не получалось, потому что на нее сразу свалилось великое множество всяких свадебных приготовлений.

Маргарет уже умудрилась пригласить на предстоящее бракосочетание половину «Аквариума», послав прелестные розовые открытки с целующимися голубками и золотыми звездочками, надписанные от руки, сеньора Себастьяна с супругой, которая, как оказалась, благополучно разрешилась девочкой, и еще нескольких приобретенных в Испании знакомых. Не так уж, впрочем, и много.

Со стороны благородного семейства ожидались толпы, батальоны, орды гостей. Всех их следовало накормить, разместить и развеселить.

Однако, как уже говорилось, все эти хлопоты казались новоиспеченной невесте скорее приятными, нежели обременительными. Чего только стоила одна поездка в ателье, где шили лучшие свадебные платья во всей Барселоне! После долгих мучений и примерок она выбрали нечто восхитительное — метры золотистой парчи, шуршащей, переливающейся и восхитительно пахнущей. В сочетании со светлыми волосами Маргарет все это должно было выглядеть просто сногсшибательно…

— Главное, не дать Микаэлю прорваться в твою гардеробную до свадьбы и увидеть платье, — задумчиво заметила Лусия, расправляя на виновнице будущего торжества полупрозрачную фату. — А то он еще погибнет от разрыва сердца и сделает тебя соломенной вдовой.

— У меня и гардеробной-то нет, — хмыкнула Маргарет, изгибаясь, чтобы полюбоваться на себя в зеркале сзади. — Боже, я и не знала, что могу так выглядеть!

— Разве тебе неизвестно, что половина женской красоты зависит от того, во что женщина одета? — Хорошенькая юная испанка тоже посмотрела на себя в зеркало, и не без тайного удовлетворения. — Ну и еще тридцать процентов — это прическа и косметика.

— Пожалуй, ты права, — со вздохом согласилась Маргарет. — Обычно я больше всего напоминаю белую мышь.

— В твоем случае, надо сказать, одежда практически не имеет никакого значения, — с легкой завистью произнесла сестра Микаэля. — Ты и в мешке из-под фасоли будешь выглядеть потрясающе.

— Что потрясающе, это уж точно!

— Ну, по крайней мере, необычно. Вот, возьми перчатки. По-моему, эти подойдут.

Среди всей этой сверкающей мишуры Маргарет практически не могла думать о работе. Надо сказать, что в Англии ее исследования продвигались значительно плодотворнее, хотя там по большей части приходилось иметь дело с сушеными экспонатами, запертыми в прозрачной тиши музеев, готовыми препаратами и невразумительными описаниями.

Теперь же, когда теплое море плескалось буквально у ног, рыбы сами лезли на берег, а богатейшие запасники «Аквариума» были предоставлены к ее, Маргарет, услугам, ничего не клеилось.

Должно быть, размышляла молодая женщина, героически пытаясь отрешиться от шуршаще-блестяще-переливающихся свадебных видений, бесцеремонно переполняющих строгие стены лаборатории, успешно и творчески работать можно только тогда, когда тебя ничто не отвлекает. Ну как можно думать об акулах, если завтра мне нужно ехать выбирать постельное белье для нашего нового гнездышка? Наверное, я просто несерьезная: собралась замуж и тут же забросила науку.

Так, терзаемая угрызениями совести пополам с радужными предвкушениями, она просуществовала почти месяц. С будущим мужем Маргарет все это время почти не виделась, потому что он тоже носился где-то, пытаясь одновременно отремонтировать особняк в центре Барселоны, в котором полагалось жить наследнику семейства Торрес Альварес с супругой, завезти туда новую мебель, договориться о праздничном банкете и переделать тысячу крупных и мелких дел, просто совершенно необходимых.

Невзирая на активную помощь будущих родственников, Маргарет временами подумывала, что жить во грехе было бы гораздо проще, комфортнее, а главное — не так дорого… Но слово есть слово, и месяц пролетел как один день, в бесконечных хлопотах.

Надо сказать, что особняк, в котором предстояло жить молодым, безумно понравился молодой женщине. Она сразу влюбилась и в скрипучий паркет, и в изъеденные временем колонны, и даже в голубей на крыше. Потускневшие от времени зеркала и светильники, остатки золоченых росписей на потолках — все это казалось непривыкшей к старине англичанке чарующим и таинственным.