Арина Ларина - Всем сестрам по мужьям

Домой она вернулась ближе к ночи, в надежде, что родители угомонились и заснули. На разговоры с торжествующим по поводу своей правоты папаней у нее не было сил.

– Девочка моя! – заголосила мама, бросившись к блудной дочери. – Мы чуть с ума не сошли! Где ты была?

– Гуляла, – вяло отмахнулась Таня, заметив в дверном проеме папеньку.

– Еще одна! – в бессильном бешенстве крикнул Анатолий Васильевич. – Не поступила?

– Не лезь к ребенку! – рявкнула на него жена. – Видишь, на ней лица нет? Хорошо, что вообще живая пришла.

– Вот радость-то. Еще одна захребетница. Подожди, теперь и она вместе с Ольгой усядется дома, будет к следующим экзаменам готовиться. А ты их корми! И так до пенсии.

– Ничего, прокормлю, – пробормотала мама, стаскивая с Тани туфли. – Тебя же, тролля злобного, кормлю, и девочек своих вытяну. Только бы здоровья хватило.

Самым страшным было то, что Танюша оказалась такой же никчемной мечтательницей, как и Ольга. Это было унизительно, стыдно и неправильно.

Одно дело горе-художница, бормотавшая, что за ее искусством будущее, а сейчас ее просто не понимают. И совсем другое – Танюша, знавшая язык на «отлично» и лишенная возможности получить диплом только из-за того, что у ее родителей нет лишних денег! А в результате почему-то они с сестрой оказались в одинаковом положении. Где логика?

Проигрывать тоже надо уметь. Слабые сдаются, сильные выплывают. Раз уж не получилось выйти из этого боя победителем, Танюша решила стать сильной и … победить где-нибудь в другом месте. Пусть не победить, но хотя бы не стать нахлебницей.

– Нельзя предавать мечту, – утешала сестра, малюя очередное авангардное полотно. – У каждого человека есть несколько путей. И чем упорнее он идет по избранному, тем больше шансов дойти до конца.

– Леля, а где гарантия, что в конце твоего пути не компостная яма? – мрачно парировала Татьяна.

– Мысль материальна, что нафантазируешь, то и будешь иметь, – терпеливо гнула свою линию несостоявшаяся художница.

– Даже боюсь спрашивать, что ты себе нафантазировала, – отмахивалась от сестры Таня. – Выставки, поклонники, твои картины покупает Эрмитаж…

– А хотя бы и так.

– Во ужас. Оль, имей мужество признать, что не вышло, и иди искать работу. Или образование получать попроще.

– Как ты? – Оля смотрела на сестру с сочувствием.

Эти разговоры повторялись изо дня в день.

Но Таня приняла решение поменять цель. Не всем парить в небесах. Кто-то должен ходить по земле. Чтобы мама не надорвалась, зарабатывая на всю ораву.

Швейное училище она посчитала наиболее подходящим вариантом. Оно находилось рядом. И дома имелась старая швейная машинка.

Для начала пути этого вполне достаточно.

– Опять краской воняет! Лучше бы в маляры пошла, – брюзжал отец, отвлекаясь от телевизора в гостиной.

Ольга молча улыбнулась и, не оглядываясь, бросила:

– А я, между прочим, тебя рисую.

– Меня? – Папаня грузно поднялся с дивана и прошаркал к мольберту.

Он наклонял голову то вправо, то влево, жмурился и наконец поинтересовался:

– Этот осьминог – я?

– Папа, ты не видишь? – расхохоталась Ольга. – Это твое поле. Вот это – душа. Вот это – грусть.

– Да у меня сплошная грусть! А вот это, цвета свежего навоза, у меня что? – Он ткнул кривоватым пальцем в фигурно извивающееся пятно.

– Мир вне твоей субстанции.

– Точно! – Анатолий Васильевич звонко шлепнул себя по коленям. – Это именно то, что болтается тут вне моей субстанции. Я вот думаю, может, перестать тебя кормить? Тогда у тебя мозг на место быстрее встанет?

– Хватит ругаться! – Таня вихрем пролетела мимо, на ходу застегивая блузку. – Лелька, аккуратнее с краской, не заляпай меня. Ой, а что это?

– Папин портрет. Нравится?

– Обалдеть! А почему у него рога отдельно от головы?

– Где рога? – насупился Анатолий Васильевич.

– Да вон, коричневые. Как у лося, только расплылись. – Таня с интересом разглядывала шедевр. В общем и целом папаня ассоциировался именно с таким сочетанием цветов и форм.

– У вас примитивное сознание с недоразвитой фантазией, – посочувствовала родственникам художница.

Татьяна усмехнулась, а папенька включился в дискуссию. Слово «недоразвитая» ему категорически не понравилось. Таня тоже поучаствовала бы, но пора было бежать на свидание. Она заторопилась. Увольнительная у Дениса только до вечера.

На ту дискотеку она не хотела идти, но девчонки из училища уговорили.

– Чего ты будешь дома киснуть? Пошли, растрясемся. И вообще – давно пора парня завести. А то как белая ворона.