Энн Макалистер - Свадебная карусель

— Джаред!

Он распахнул дверь и оглянулся на пороге. Теперь в его глазах был лед.

— Что?

— Я… прости… я не хотела… заканчивать вот так.

Его брови вопросительно выгнулись.

— А как ты хотела закончить?

— Я… не хотела обижать тебя. Мне… не все равно. Действительно не все равно. Ты должен, обязан поверить мне!

— Обязан?

— Да! — страстно попросила она. — Просто я… я… — Она в отчаянии прикусила губу, зная, что поступает неправильно, но уже не могла остановиться. — Ничего не получилось бы, Джаред. Я была бы ужасной женой.

Джаред молча смотрел на нее. Наконец губы его тронула горькая усмешка. Он повернулся и, не произнеся больше ни слова, ушел из ее жизни.

Я права. Я знаю, что права.

Так почему же, о Боже, я так несчастна? Надо продолжать жить, выбросив Джареда Флинна из памяти.

Но, сколько она ни старалась, сколько ни убеждала себя, ничего не помогало.

Осталась еще неделя от отпуска, о котором она столько мечтала, и Энни решила провести это время как можно лучше. Раз она больше никуда не едет, надо осмотреть Нью-Йорк.

Так она сделалась туристкой. Оглядела город с крыши Всемирного торгового центра и съездила в Южный морской порт. Прокатилась на пароме на остров Стейтон и проплыла на катере вокруг Манхэттена. Поднялась на статую Свободы и осмотрела остров Эллис.

Но куда бы она ни направлялась, всюду был Джаред.

Не телом — Бог знает где его тело, — но душой он всегда находился рядом с ней. Она осматривала места, которые ему бы понравились. Она слушала рассказы гида, которые он бы запомнил. Она страстно желала разделить с ним все это и ненавидела его за то, что его нет рядом.

Но еще больше — за то, что он заставляет ее скучать по нем.

Один раз она уже пережила расставание с ним. Тогда у нее было сознание правоты, решимость, цель. Сейчас она лишилась всего, сбита с прямого пути его словами, его признанием в любви и своим резким отказом.

Именно так ты и хотела все устроить , говорила она себе, возвращаясь после четырехчасового тура в Гринвич-Виллидж.

Когда она открыла дверь, зазвонил телефон. Энни торопливо подняла трубку и услышала голос матери.

— Ты помнишь Джулию? — начала та без предисловий. — Мою кузину Джулию из Сент-Луиса? Ее племянник Кармин получил работу на Манхэттене и переезжает в Нью-Йорк.

Энни застонала, предвидя дальнейшее.

— Нет, мама, я не могу…

— Твои вечные «не могу», — выразила недовольство мать. — Что с тобой, Энни? Ты что, боишься влюбиться?

Дело в том, что я уже влюбилась, могла бы ответить Энни.

Но она и сама не понимала, что с ней происходит, пока во вторник днем не начала готовиться к своей сто двадцатой свадебной церемонии.

Не понимала, пока подружка невесты, Хелен, не заглянула в дверь гримерной:

— С возвращением к лицедейству! Как оно, в настоящем мире?

С этого момента Энни точно знала, что делает с женщиной любовь.

Она закончила гримироваться и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела, как должна выглядеть стыдливая невеста, а на прошлых представлениях была словно обезумевшая от горя Джульетта, слегка помутившаяся разумом Офелия или соблазнительная Мэгги. Это и есть ее талант: показывать весь диапазон эмоций, заставлять волноваться публику. На этом и построен их театр — на «эффекте присутствия».

А после этого она может идти домой.

Хелен права: актерская игра — лицедейство. Каждый день можно привносить в свою роль что-то новое, улучшать ее, но, как ни играй, все это далеко от жизни.

Роли — не реальность и никогда не должны подменять ее. Она видела в Джареде в первую очередь мужчину, а не просто актера. Конечно, его талант огромен. Но в нем не весь Джаред. И ее дар тоже не вся она.

У нее есть еще много чего для жизни, а не только для театра.

Она сама выбрала такой путь — четкий, ясный, посвященный единственной цели… и совершенно пустой.

Пришло время сменить его.

Как-то раз Дайана сказала ей: «Без Ника ничто не имеет смысла». А ее сосед Джек говорил, что ему всегда интересно с Фрэнсис, потому что он не представляет себя без нее, она делает его жизнь реальной.

Джаред сделал мою жизнь реальной.

Она поняла, что только с ним чувствует себя живой, может от души смеяться и плакать, танцевать и петь. В каждой роли — лишь частица ее. А Джаред собрал воедино все, даже мельчайшие, нюансы ее личности. Он — вторая половина ее самой.

Энни вспомнила, как во время последнего телефонного разговора спросила мать, зачем она так старается выдать ее замуж.