Кэролайн Андерсон - Розовый коттедж

Прошло тридцать часов, за которые он многому научился: наполнять ванну водой нужной температуры, запускать стиральную машину, отправлять еду ребенку в рот – правда, не всегда удачно. И научился не пить при этом чай – вот этот урок он никогда не забудет.

Сейчас одиннадцать часов вечера, и обычно он работал бы еще по крайней мере три часа. Джулз спит, дети спят, а ему нечего делать. Интересных телепередач нет, с Ясимото связаться он не может, и с Нью-Йорком тоже. Сначала Макс вышагивал по кухне, потом заварил себе чай, потом вылил все в раковину, потому что за день выпил неимоверное количество чаю. Он подумал о вине, которое накануне привез из паба. Они с Джулз выпили всего пару бокалов, так что осталось почти две бутылки. Но не пить же одному? Может, поехать в паб?

Он вышел через черный ход в сад, заодно выпустив погулять Мэрфи, и посмотрел в сторону паба – огней не было заметно. Но что можно ожидать от сельского трактира, где обслуживают до девяти часов? Вдруг где-то на заднем дворе раздался леденящий душу крик. У Мэрфи шерсть встала дыбом, и он глухо зарычал. Макс позвал пса обратно в дом, закрыл дверь и, поднявшись наверх, постучал в спальню Джулии. Она открыла ему дверь почти сразу. На ней была смятая от сна пижама с рисунком кошек. Он почему-то смутился и не нашелся, что сказать.

– Там кто-то ужасно кричит, – наконец выпалил он.

Джулия прислушалась и улыбнулась.

– Это барсук или лиса – они кричат по ночам. Скорее всего, в это время года кричит барсук. Лисы обычно шумят весной. Ты от этого проснулся? – Но, взглянув на него, со вздохом сказала: – Ох, Макс, ты ведь еще не ложился. Ты устал и должен поспать.

– Я не устал. В это время я никогда не сплю.

– А следовало бы, – пожурила его она, вернулась в спальню за пушистым халатом и спросила: – Чаю хочешь?

Чаю он не хотел, но готов был выпить соляную кислоту, лишь бы находиться в ее обществе.

– Чай – это замечательно, – хрипло произнес он.

Они спустились вниз, в гостиную, и Джулия сказала:

– Я подумала... у меня есть DVD девочек с момента их рождения. И даже до рождения. Так интересно. Я подумала... если в гостиной тепло, то мы могли бы это посмотреть. Но тебе, наверное, будет скучно...

– Нет, что ты... Я с удовольствием посмотрю, – неуверенно согласился он.

– Тогда разведи огонь в камине, а я принесу нам чай.

Она принесет еще шоколадное печенье, сыр и крекеры, потому что знает: он голоден и вообще ему необходимо поправиться.

Когда она вернулась с подносом, он сидел на корточках перед камином, раздувая огонь.

– О, чудесно. Вот сыр и печенье, – сказала Джулия и, подойдя к комоду, стала искать DVD.

Она сунула диск в плеер и уселась на пол спиной к дивану.

Они наблюдали за еще не родившимися дочками, и Макс вдруг спросил:

– Какой у тебя был срок, когда это снимали?

– Двадцать шесть недель, – ответила она, удивившись его сдавленному голосу.

Услыхав ответ, он сжал губы и впился глазами в экран. Что с ним? – встревожилась Джулия. Таким она его никогда не видела. Он немного успокоился, лишь когда просмотр закончился и она вынула диск, хотя его рука с чашкой чаю дрожала. Странно. У него никогда прежде не тряслись руки.

Огонь разгорелся и гудел. Мэрфи, лежавший у камина, встал, отошел к дивану и привалился к ногам Макса, а Макс наклонился и почесал пса за ушами, потрепал по шее. Мэрфи поднял морду и с обожанием посмотрел на него.

– У тебя появился новый друг, – заметила Джулия.

– Да, я вижу. Ему не хватает Джона.

– Думаю, ему не хватает крекеров с твоей тарелки, – прагматично уточнила Джулия.

– А что теперь? – спросил Макс.

Джулия поставила диск с уже родившимися девочками.

– Видишь – здесь им два дня. Они родились через тридцать три недели, потому что у меня матка плохо развивалась из-за рубцов и дети перестали расти. Снимали Джейн и Питер. Они были мне опорой.

– Опорой мог быть я, – с обидой произнес Макс, и ей стало стыдно.

– Макс, откуда я знала? Ты всегда был против детей.

– Ты могла бы меня спросить. Дать мне шанс.

Да, могла. Но не спросила, и теперь поздно это изменить. Но извиниться не поздно. Джулия повернулась к Максу и взяла его за руку.

– Мне действительно очень жаль, – сказала она и заставила себя посмотреть ему в глаза, хотя знала, как он зол на нее. Но увидела не гнев, а боль. – Макс? – прошептала она, а он отнял руку и встал.

– Давай продолжим в другой раз. – С этими словами он пошел к двери.

Она услышала, как он поднимается наверх, услышала, как закрылась дверь ванной и зажурчала вода.