Татьяна Алюшина - Дом, где исполняются мечты

— Я все сделаю! — твердо пообещал Стрельцов, разозлившись.

О вполне реальной опасности, угрожающей его жизни, она не плачет, не беспокоится, а переживая за учебу свою, прямо изрыдалась!

Навестил Стрельцов родную альма-матер, договорился по старой дружбе и уважухе. Вошли в его положение и Марину пожалели, все-таки она их сотрудница. Игнат взял задания по предметам, все курсовые, рефераты, лабораторные работы за третий курс. Посидел пару недель, сделал сам — сложил стопочкой Марине, чтобы сдавала по мере поступающих требований. Договорился с преподавателями, что разрешат ей выучить к экзаменам билетов по пять, не больше.

Марина, провожая мужа, плакала, целовала благодарила. Так и улетел — зацелованный благодарно и облитый слезами.

Хотя бы где, чего, намеком каким подозревал Игнат Стрельцов, во что с разбегу вляпается! Полный караул, на грани выживания! Жара под пятьдесят градусов в тени, сплошная красная песочная взвесь вместо воздуха, общение с государственными африканскими представителями на смеси русского, который они изучали в России, и почти непонятного английского. Короче, разговаривали в основном с помощью жестов.

Группу сопровождали выделенные для охраны правительственные военные. Но стоило отъехать от столицы на десяток километров, как они куда-то испарились, как выяснилось потом, занятые своими незаконными делами. Оставили парочку пацанов с малоубедительными карабинами, а сами рассосались по саванне вместе с командиром.

Кошмар все больше пугал своей натуральностью!

Динамомашина стопорилась с периодичностью раз в два часа, перегреваясь от жары, забиваемая песком, перегоняемым ветром, как коллоидная субстанция. Аппаратура часто не работала, практически все приходилось делать, просчитывать-выверять, вручную.

Ночью жгли костры у палаток и, холодея до спазмов желудочно-кишечных со страху, прислушивались к звукам саванны: львиным рыкам, непонятному шуршанию, лаю, писку-крику разнообразных тонов и оттенков. Страшилки, одним словом.

Попривыкли за месяц-то. Как-то вышло на их стоянку племя аборигенов, вооруженных копьями и ружьями. Черные до жгучести, красивые, высокие, стройные. Ни к кому из группы не обратившись, сели на корточки вокруг лагеря и несколько часов наблюдали за ними, переговариваясь короткими фразами между собой. Интересный такой у этих людей был язык, похожий на птичий клекот.

Посидели, встали и растворились в мареве садящегося солнца, словно их и не было. А Стрельцов с ребятами труханули! Мало ли чего можно было от них ожидать! Посидели бы, посидели, что-то им не понравилось, и постреляли бы из винтовочек, да легко!

Много с Игнатом и его товарищами в той поездочке подобных ужастиков случилось — и интересно до нетерпеливого азарта, и жутко до оторопи!

Семь месяцев провел Стрельцов со своей группой в Африке. И наука тебе, и практика, да такой полной ложкой, что большой вопрос, как не захлебнулся!

Вернулся он в Питер, а дочке Машеньке уже месяц. Вот так накомандировался!

Денежек привез, правда, и предприятию, и Родине, и себе.

Но чего это ему стоило!

Последствия такой жизни, как и после радиационного облучения, проявляются через какое-то время. Стрельцов подсел, что называется! Как завсегдатай казино с тяжелой зависимостью!

Ему ночами снилась бедовая жаркая Африка!

Марево на горизонте, цепляющееся за редкие акации кроваво-красное садящееся солнце, стадо пасущихся зебр, запах саванны, пыль на зубах, львиный рык недалекого прайда, дрожание земли от бега носорогов, ночное завывание гиен.

Игнат просыпался, подскакивал с кровати, не понимая, где он: еще там, в первобытной, завораживающей Африке, или дома, в мурашечно-стылом Питере.

Не успел привыкнуть, акклиматизироваться, утрясти спокойствием разум, а его в новую командировку, на сей раз в тропическую часть Африки, не менее «приятную» своими внутриполитическими разборками.

И понесла жизнь Стрельцова по перекатам исследовательским! И где только не таскала, закаляя! Опыт Игнат приобрел уникальный, это факт. Такие научные и прикладные знания-умения невозможно получить ни в каких лабораториях. Ни-ко-гда! Редкостные, бесценные, единичные в своей области.

Тоже факт.

А уж то, что перекроило его как личность теми испытаниями, закалив стержень мужского характера до булата в ситуациях, которые преодолевают только божьим чудом, фартом благословенным и матом трехэтажным, это и доказывать не надо — стоит в зеркало глянуть.