Кэтрин Харви: Бабочка

Его преподобие являлся, без всякого сомнения, влиятельной личностью.

Основным в его учении была нравственная чистота. Когда в прошлом году он заявил, что собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, Беверли почувствовала себя безмерно счастливой. Ее мечта о том, что он примет такое решение, осуществилась. Он принял это решение, и теперь неумолимо приближалась дата июньских первичных выборов. Беверли испытывала тревогу, которая росла с каждым днем. Мысль, что он должен победить, не покидала ее.

У нее есть связи и миллионы — она поможет ему в этом.

Она пила чай и задумчиво смотрела на его фотографию. Фотография была с подписью и словами Хвала Господу. Даже фотография лучилась от его чарующей улыбки.

Его преподобие и Беверли Хайленд встречались лишь в свете, на благотворительных обедах и широко освещаемых политических мероприятиях. Он знал о ней очень мало, она о нем— почти все. Уже многие годы мисс Хайленд почти каждый день смотрела часовую программу Благая весть. Она пропустила ее всего лишь один раз — когда попала в больницу с весьма серьезным диагнозом. После операции она долго и тяжело выздоравливала. По ее просьбе в палате установили видео, и она смотрела записи его проповедей. Выписавшись из больницы, она заявила, журналистам, что именно программа Благая весть способствовала ее быстрому выздоровлению; его лицо на экране, звуки энергичного голоса наполняли душу силой и желанием подняться с постели и вновь приступить к работе.

То, что Беверли сказала журналистам, было написано в письме на имя его преподобия. К письму прилагался чек на один миллион долларов.

Беверли поставила чашку на блюдце, встала из-за стола и вновь подошла к окну. На ней был просторный халат, бледно-голубой шелк мягко струился по ногам. Отодвинув штору, она посмотрела вниз. Дом стоял на пригорке, и отсюда открывался чудесный вид на необыкновенный по красоте сад, раскинувшийся на склонах. Глядя на это рукотворное чудо, трудно было представить, что совсем поблизости расположился шумный деловой и торговый квартал Беверли-Хиллз.

Ее взгляд вернулся к бассейну.

Как сообщил секретарь, его звали Джеми.

Беверли наблюдала за тем, как он очищал изумрудную воду бассейна. Спина его лоснилась от пота; солнечный свет играл на загорелых мускулах. Длинные светлые волосы, еще влажные от купания, падали на плечи. Он был похож на викинга. Джинсы сидели на нем как влитые. Беверли не понимала, как он вообще мог в них двигаться. Его фигура могла свести с ума любую девушку.

— Прошу прощения! — услышала она запыхавшийся голос за своей спиной. — Опять застряла на шоссе Сан-Диего!

Беверли обернулась и увидела свою секретаршу Мэгги, которая торопливо вошла в комнату. На плече у нее висела сумка, в одной руке были бумаги, а в другой — атташе-кейс.

— Ничего страшного, — сказала Беверли с улыбкой. — У нас есть еще в запасе несколько минут.

— Клянусь богом, это заговор, — пробормотала Мэгги и потянулась к телефону. Нажав на кнопку, чтобы соединиться с кухней, она произнесла:

— Каждое утро транспорт становится все хуже и хуже. Могу поклясться, что ежедневно я вижу одни и те же машины на одном и том же месте. Кухня? Здравствуйте, это Мэгги. Пришлите, пожалуйста, кофе. Да, и шоколадное печенье. Спасибо. — В свои сорок шесть лет Мэгги Керн была толстушкой и намеревалась таковой остаться.

Раскладывая бумаги на столе, продолжала бормотать о заговоре автобусной компании с целью заставить людей пользоваться автобусом:

— Все те же машины стоят каждый день. Просто для того, чтобы перекрыть движение.

Беверли в это время продолжала наблюдать за молодым человеком со светлыми волосами, который чистил бассейн.

— Наконец-то, — сказала Мэгги, когда принесли кофе и печенье. Она включила телевизор. В тот же момент Беверли отвернулась от окна и пошла к дивану, обитому бархатом. Обе женщины сели на него, поджав под себя ноги, и стали внимательно смотреть на экран.

Каждый день, прежде чем приступить к работе, они смотрели программу Благая весть. В кабине ли частного самолета или в гостиничном номере — ведь Беверли приходилось путешествовать, — но они всегда начинали день с программы его преподобия.

Основными объектами борьбы его преподобия были проституция и порнография. Он субсидировал создание фильма против абортов, который своей откровенностью шокировал публику. Он организовывал проверки репертуара кинотеатров для взрослых, рассылал Библию, а также энергичных молодых проповедников в скандально известные районы города. Вместе с Беверли Хайленд он выступил инициатором кампании, в результате которой с газетных витрин в продовольственных магазинах исчез журнал Плейбой.