Кэролайн Андерсон - Шумное семейство

Ника вылезла из песочницы и побежала за бабочкой в сад.

— Мне тебя не хватает, — тихо сказал он, когда Ника уже не могла их слышать. — Без тебя все как-то не так. Но я чувствую, что обязан уделить время детям. В последнее время нас лихорадило, и я хочу вернуть все в норму. — Некоторое время он разглядывал свои руки. — А как таблетки, которые ты принимала?..

— Подействовали, — ответила она. Что это? Ей показалось или и вправду его лицо на миг омрачилось? — Так что ни о чем не беспокойся. Возвращайся в норму и забудь о том, что случилось, как будто ничего и не было.

— Я никогда не забуду, Молли, что ты была у меня.

О Боже, это звучит как прощание! В груди кольнуло так, что она чуть не вскрикнула.

— Мне жаль тебя торопить, но я должна закончить торт до того, как надо будет ехать за детьми.

— А как же пляж? Ты не посмотришь в свое расписание?

— Не думаю, что у меня найдется время, — твердо сказала Молли.

— Можно я заберу детей?

— Шестеро на одного — это небезопасно.

Джек вздохнул.

— О'кей. Спасибо за кофе. — Он встал, позвал Нику, и она прибежала, светясь улыбкой.

У Молли защипало в глазах. Она обняла девочку, чмокнула Джека в щеку и вошла в дом. Когда дверь закрылась, Молли прислонилась к стене, соскользнула вниз и уткнулась лицом в колени.

— Черт побери, — прошептала она, и слезы хлынули из глаз.

Итак, таблетки подействовали.

Черт!

Джек стоял в сарае, глядел в окно, под которым они с Молли предавались любви, и чувствовал, как его затопляет огромная печаль. День выдался великолепный. Дети играли во дворе, не спускали глаз с Ники, и он улизнул от них, забрался сюда, чтобы побыть наедине со своими мыслями.

Утешения они ему не принесли.

— Дурак ты, Хаддон, — в сотый раз бормотал он. — Четырех детей более чем достаточно.

Но тот был бы моим.

Он подавил боль и встал у окна, упершись лбом в оконную раму.

Они все твои, напомнил он себе. И вспомнил обещание, которое дал Нику на его смертном ложе, что он позаботится о детях и никогда об этом не пожалеет.

Так оно и было. Но Молли, видимо, сочла, что детей слишком много. Когда той ночью он осознал, что они натворили, она как-то уж очень заспешила к врачу. Ясное дело, ее приводит в ужас мысль о том, чтобы выйти за него замуж, принять всех его детей, а вдобавок завести и собственного.

Он тоже приходил в ужас от этой мысли, но где-то в самой глубине души страстно желал иметь еще одного, своего, ребенка…

Ты безумец! Все равно ребенка нет и не будет. Его с Молли ребенка, который носил бы его фамилию. Имел бы его глаза и звал его папой.

Слезы душили его; он закрыл глаза и обозвал себя сентиментальным дурнем. Возможно, сама судьба свела их, но нельзя просить Молли стать его женой, нельзя взваливать на нее эту ношу.

К тому же таблетки подействовали…

На глаза навернулись слезы.

— Джек!

Себ! Проклятие! К счастью, в сарае полутемно.

— Что? Зачем я тебе понадобился?

— Просто так. У тебя все нормально?

— Да, я в полном порядке.

— Ребята хотят есть. Может, сделать фасоль на тостах или что-нибудь в этом роде?

— Неплохо. Сейчас спущусь. Я тут любовался видом. — Он обернулся к Себу. — Наверное, надо оттащить эти коврики в дом, чтобы не отсырели, крыша местами протекает — что, если пойдет дождь?

— Перетащим после ланча?

— Конечно. Дашь мне руку?

Себ кивнул и как-то сочувственно улыбнулся. Неужели заметил, что без Молли он чувствует себя ужасно несчастным?

Джек увидел ее несколько дней спустя в развлекательном центре. Она привезла туда Касси и Филипа. Вид у нее был измученный.

— Молли! Тебе нездоровится?

Она грустно улыбнулась:

— Завтра у меня свадьба, и я не успеваю.

— Отдай детей мне на эту ночь, тогда справишься.

Она уставилась на него.

— Что ты?..

— Почему? Ты для меня это делала не раз.

У нее набежали слезы на глаза.

— О, Джек, правда? Ты бы так меня выручил…

— Значит, договорились? Я забираю их прямо отсюда, а ты заедешь за ними, когда все закончишь. Не думай об одежде, у нас в доме что-нибудь найдется, а зубные щетки купим по дороге. Сразу же отправляйся по своим делам.

— Спасибо, — прошептала Молли и посмотрела на дверь. — Надо им сказать.

— Я сам скажу.

— Нет, надо, чтобы я. — Она вышла и вскоре вернулась.

— О'кей?

Она кивнула.

— Разве ты не слышал вопль восторга?

Джек засмеялся, посмотрел, как она села в машину и умчалась, и у него заболело сердце.

Ты просто мазохист, сказал он себе и поехал домой, по дороге сочиняя, что бы такое вкусненькое сделать на ужин.