Сара Роуз: Любить по-королевски

— Знаешь, мне уже сорок три. Но сегодня мне вдруг показалось, что я родился заново. Это такое необыкновенное чувство. Ты одновременно загадка и открытие. Ты ураган страстей… Такая непостижимая… Разнообразная…

Барбара пленительно засмеялась и неожиданно процитировала:

— «Где нет разнообразия — нет и удовольствия».

— Ты это хорошо сказала.

— Это не я. Это один древнеримский поэт. Я, правда, забыла, как его зовут. Кажется, Публий Сира… Хотя, может, я и ошибаюсь. Но это и не важно. Ведь он прав?

— На все сто. Но это удовольствие не для меня.

— Почему?

Билл печально усмехнулся.

— Я беден. — Признание далось ему нелегко. — И не смогу дать тебе то, к чему ты привыкла. Мне очень жаль…

— Мне тоже, — с серьезным видом ответила Барбара и тут же засмеялась. — Мне жаль, что ты думаешь о деньгах, — они мусор. Меня не интересует твоя кредитная книжка. Меня интересует твоя любовь.

— Ты надо мной смеешься?

— Говорю правду. Ты думаешь, меня могут заинтересовать толстосумы? Ты ошибаешься! У них кроме денег нет ничего! Нет чувственности и податливости. Нет страсти. Они только хотят всем управлять. Они занимаются любовью, а сами думают о своем чертовом бизнесе. Они скучные и неинтересные. А ты великолепен. Красив, нежен и чертовски сексуален! С тобой мне очень комфортно. Мне даже кажется, что я тебя уже люблю…

И, не обращая внимания на его замешательство, она продолжала:

— И мне нужна твоя любовь. Я хочу много любви. Море любви. Нет: Целый океан. Я хочу нырять в пучину страстей и выныривать опустошенной! — Она лукаво посмотрела на Билла и спросила: — Я найду в твоем сердце такое количество любви?

— Даже больше. Я весь твой. — Билл нежно притянул к себе Барбару, подарив ей долгий и сладкий поцелуй, а потом произнес: — Если от меня требуется только…

Барбара не дала ему договорить.

— Только любовь, — подтвердила она и нежно-нежно потрепала его за кончик уха.

Билл взял ее мягкую ладонь, поцеловал и задумался. До этой минуты он считал себя обязанным обеспечивать женщину. Он никогда в жизни не жил за чей-то счет. А тут… У него было такое ощущение, словно он попал в западню. С одной стороны, он понимал, что больше не сможет жить без этой женщины. С другой, он не желал жить за ее счет. Барбара заметила его замешательство и повторила уже твердым голосом:

— Запомни: мне от тебя ничего не надо. Я же говорю, что я богатая.

— Но я никогда не жил за счет женщины.

— Господи! Ты просто прелесть! Ну хочешь, попрошу папу, и он сделает тебя главным редактором твоего издательства? — вдруг предложила она.

Билл невольно засмеялся и проговорил:

— У тебя еще и папа влиятельный…

— Да уж, — пожала она плечами. — Он все для меня сделает. Или давай устрою тебя в более респектабельное издательство?

— Не стоит. Лучше сделай меня самым счастливым человеком на свете.

— Вообще-то я серьезно. Мой папа может многое.

— Я тоже серьезно.

— Значит, договорились?

— Договорились. Как я тебя найду?

— В следующую субботу в том же баре, в то же время. Идет?

— Идет. А телефон?

Барбара покопалась в сумочке. Извлекла ручку и блокнот. Вырвала страничку и быстро написала несколько цифр.

Когда Билл подошел к своему автомобилю, то, прежде чем сесть за руль, обернулся. Барбара выглядывала из приоткрытого окна машины. Она просто светилась счастьем. Билл помахал ей рукой. Она послала ему воздушный поцелуй, посигналила фарами и упорхнула.

Проделывая на своем стареньком авто обратный путь, он думал о приключившихся с ним за день событиях. Все произошло так стремительно и неожиданно… И он явственно чувствовал, что он уже не прежний Билл.

Из его уставшей от навалившихся событий головы не выходила Барбара.

Он ясно видел ее глаза цвета серых жемчужин. Слышал отголоски ее томных стонов. Ощущал ее запах. Вспоминал ее прозрачную кожу, чувственные губы, упругое тело…

И почему-то ему совсем не хотелось думать о Кэтрин и детях. Они улетучились из памяти, сердца и души…

Дорога домой не заняла много времени. В эти поздние часы трасса была не такой оживленной, как это бывает днем. Вот Билл уже въехал в Черри-хилл. Он не торопясь проезжал по мощенной булыжником улице и поглядывал по сторонам. Вдоль улицы, словно солдаты в строю, стояли аккуратные домики из красного кирпича. Все кирпичики гладкие, будто игрушечные. Каждая цементная прожилка между ними подведена белой краской. Дубовые двери закрыты на замок. Люди за ними спали и видели безмятежные сны.