Сьюзен Стивенс - Нежный деспот

— Да, профессор Доменико, — ответила она, поверженно склонив главу.

Самодовольный мужчина удалился.

Карли подумала, что он давно бы сделался предметом ненависти не только со стороны студенчества, но и деканата, если бы не его презентабельная внешность и безупречный вкус. Похоже, эти свойства и были главным победным аргументом в споре, поскольку порой за недостатком сугубо логических доводов он не гнушался повергать своих противников в умственное оцепенение.

Со слов старшекурсниц она уже знала, что профессор Доменико старательно игнорирует девиц, только стоя на кафедре. В иных интерьерах он систематически распространяет на них свой шарм. И от его взгляда не укрывается, что у студентки спрятано под тертыми джинсами и безразмерным свитером.

Что же до Карли, то она всегда, а уж тем более в первой половине дня, выглядела так, словно только что свалилась с телеги на проселочную дорогу. Суровый суд профессора Доменико почитал такую небрежность страшнейшим преступлением красивой женщины против матери Природы. По его мнению, женщина обязана готовить себя к безропотному вступлению в брак с достойным человеком, но при этом радовать глаз, его глаз в частности. Для него немыслимым потаканием общественному упадку было уже то, что приходилось читать лекции этим бестолковым куклам наряду с мужской аудиторией, к которой, справедливости ради сказать, у господина профессора тоже имелась масса претензий.

Карли постаралась усвоить некоторые негласные требования профессора Доменико. Она отставила свой велосипед и отбросила в сторону джинсовую студенческую одежду. В ее гардеробе появилась пара деловых костюмов, которые, однако, так же вызывали у профессора негодование, как нелепая попытка женского племени поравнять себя с мужчинами.

— Итак! — произнес профессор Доменико. — Сегодня мы рассмотрим несколько показательных дел, касающихся порчи имущества и требований истца о возмещении ущерба.

Карли внутренне подобралась.

— Да-да, все верно, — продолжал преподаватель. — Большинство из вас, профанов, с этим так или иначе сталкивалось. Подозреваю, многие имеют все основания отождествлять себя с ответчиками… Не так ли, Тейт? — походя бросил он.

Эта лекция стала для Карли весьма поучительной. Она даже готова была признать, что профессор Доменико — хороший преподаватель, если бы не его возмутительные издевки и вопиющее пренебрежение, какое он неизменно демонстрировал своим студентам.

— Вы прочли мою записку, Тейт? — повысил он голос, когда она спешила в числе прочих студентов покинуть аудиторию.

— Да, профессор, — ответила она, притормозив.

— Полагаю, эта лекция дала вам пишу для размышлений. Вы уже знаете, как поступите, Тейт?

— Да, профессор.

— Я очень рад, что мои труды идут вам на пользу. Договоритесь насчет восстановления моего «альфа-ромео» и держите меня в курсе… Возможно, тогда я вас реабилитирую. Я также попросил бы вас вернуться сейчас домой и переодеться для визита в суд.

— В суд?! — испуганно воскликнула Карли.

— Учитесь воздерживаться от необузданного проявления эмоций, Тейт! — брезгливо поморщившись, менторски произнес он. — Я оставил в суде свой церемониальный парик и мантию, уполномочиваю вас их забрать и доставить в мой кабинет… Вы не можете явиться в суд в качестве моего представителя в таком одеянии, как это. У вас есть приличная одежда, Тейт?

— Да, профессор.

— И причешитесь. А также постарайтесь не попасть в историю по дороге туда и обратно. Полагаю, вы именно из тех, которые притягивают к себе неприятности. Могу я на вас рассчитывать хотя бы в таком пустяшном деле?

— Да, профессор.

— И впредь, отправляясь на мои лекции, потрудитесь делать остановку перед зеркалом. А для этого советую вставать чуть раньше, чтобы не мчаться, уродуя чужие автомобили. Надеюсь, мои требования не кажутся вам чрезмерными, Тейт?

— Нет, профессор.

— Надо же, справилась! — притворно изумился Лоренцо Доменико, когда некоторое время спустя она доставила в его кабинет мантию и серебристый парик.

Он сидел в потертом деревянном кресле, туго обтянутом гладкой кожей, за массивным деревянным столом с педантично разложенными бумагами. Вдоль стен, помимо наружной, занятой окном, высились книжные полки с юридической литературой. В кабинете царил полумрак.

Профессор не предложил ей сесть. Вероятно, никому не предлагал, поскольку кресло напротив его стола было предусмотрительно завалено книгами.