Кэтрин Спэнсер: Запретный плод сладок

— Ах, Грант! — прошептала она с нежностью. — Пожалуйста, не вспоминай!

— Ты спросишь, была ли она прекрасна? Еще бы! Невинна? Именно! И все же она была так чувственна, что я потерял голову и до сих пор не найду ее.

— Но зачем вспоминать о той, которую ты считаешь незрелой, обманщицей, лицемеркой? — спросила Оливия, ошеломленная страстью в его голосе.

— Потому что ангел, ставший зрелой женщиной, не хочет помнить, что начинающий врач, обожающий ее, тоже имеет право на этого малыша.

Она подумала, что сейчас потеряет сознание.

— Зачем ты вернулся? И как ты узнал об этом факте моей жизни?

— Я узнал от Джастина и жалею, что не узнал раньше.

Она положила руки на живот.

— А ты не думал, почему я не бросилась рассказывать тебе о маленьком? Стоило ли беспокоить оскорбленного папочку, которого насильно затащили в постель? Да, я не пользовалась противозачаточными таблетками, но почему же и ты не позаботился о них? Почему ты обвиняешь только меня? Сейчас ты оправдываешься перед собой — не передо мной, Грант! Тебе стыдно за свое теперешнее поведение, ты выкручиваешься!

Он выглядел почти пристыженным.

— Каждый раз ты выставляешь меня в наихудшем свете, я как будто нарочно делаю и говорю ужаснейшие вещи, когда рядом с тобой, ты права, я обвинил тебя напрасно. Забудем ссоры, Оливия, ради ребенка забудем все.

— Поздно! — уколола она в ответ на примирительно протянутую руку, и его прикосновение словно прорвало плотину сдерживаемого гнева. — Я была права, что ушла от тебя, ты уже однажды сломал мне жизнь, но на этот раз я не позволю тебе этого!

— Ради всего святого, успокойся! — стал умолять он. — Пожалуйста, прошу тебя, это вредно и для тебя и для малыша.

— Будто ты беспокоишься о ком-либо из нас! Не верю! Но и не надейся, что у меня случится выкидыш!

Он замолчал и очень осторожно отстранил ее от себя.

— Что ж, не удивительно, что мы не смогли наладить отношения во второй раз. Ты так же непримирима, как и раньше, а я… я так же наивен.

— Уходи, пожалуйста, — тихо пробормотала она. — Я устала.

— Я уйду, но факт остается фактом — ребенок-то существует! И я готов разделить ответственность за него. Я не случайно заглянул в Спрингдейл, как ты думаешь. Меня пригласили на собеседование в больнице по поводу новой высокой должности, и это меня радует — здесь ты и мой ребенок!

Он вернулся в город, который всегда презирал, только из-за нее, и ее ребенка? Она ухватилась за спинку стула, потому что еле держалась на ногах. Значит, он любит ее? Хочет быть вместе, воспитывать ребенка?

— Ты выглядишь совершенно измотанной. — Он посмотрел на нее с беспокойством. — Ты не скрываешь ничего от меня по поводу беременности?

— Стресс не лучшее лекарство для любого, тем более для беременной женщины, — она старалась не замечать его… запах его мыла и одеколона дразнил ее, он привлекал ее по-прежнему, несмотря на злость и досаду. — Мне нужно немного посидеть. Я теперь очень быстро устаю.

— Тогда я пойду, отдыхай. Но я вернусь, нравится тебе это или нет. Я не желаю, оставлять тебя один на один с этим. И, Оливия, может, поужинаешь со мной сегодня вечером? Тот загородный ресторанчик, который тебе так нравится… ты знаешь, что я имею в виду… он, кажется, в нескольких километрах от города?

— «Шерлоу»?

— Да, точно. Он еще работает?..

— Да.

— Отлично. Мы поедем туда и просто поговорим обо всем за вкусной едой. Попытаемся вести себя как разумные человеческие существа, вместо того, чтобы таскать друг друга за волосы. Что скажешь, Оливия?

Он мог быть обаятельным, когда хотел. Он знал, каким взглядом на нее действовать. Но хватит ли у нее благоразумия пойти с ним в тот очаровательный домик с остроконечной крышей, высокими трубами и застекленными окошками?

Она оперлась на спинку стула.

— Не уверена, что я готова к этому сегодня, Грант.

— Сегодня или завтра, но что-то решать надо.

— Ну, хорошо! — она подчеркнуто тяжело вздохнула. У нее не было больше сил спорить с ним. — Пусть будет по-твоему.

— Я заеду за тобой в семь. — Грант в страстном порыве схватил ее за плечи.

Он попросил в больнице дать ему время подумать до понедельника, но уже знал, что поставит свою подпись немедленно и покончит с этим. И дело было вовсе не в работе, хотя должность имела много преимуществ и особенностей, о которых он только мог мечтать.

Он твердо решил остаться с Оливией, и согласился бы, на меньшее, если бы было нужно.

Безусловно, нынешнее положение подавало мало надежды на то, что они с Оливией сойдутся быстро и без борьбы. Только время их сведет окончательно. Но он был готов попытаться, чего бы это ни стоило. Вопрос в том, готова ли она?