Марджери Хилтон: Юная Вики

Доктор Харвинг посмотрел на склоненную голову с обстриженными локонами, и его гнев начал проходить.

— Когда ты это сделала? — он коснулся ее волос.

— Прошлой ночью, — она взглянула на него, почувствовав, что он смягчается. — Папа, ты же не выдашь меня?

— Но ради Бога, Вики! Что еще мне остается делать? Неужели ты всерьез полагаешь, они поверят мне, что я мог не узнать собственную дочь?

— Профессор меня не узнал, — Вики торопливо перебирала в уме убедительные доводы, чтобы он позволил ей остаться. Внезапно ее осенила идея. Спрятав улыбку, она подбежала к своему чемодану и стала рыться в нем. Наконец она извлекла оттуда сверток из просвечивающей ткани и с торжествующим видом показала его отцу.

— Вот это мне поможет.

— Что ты еще задумала на этот раз? — доктор Харвинг достаточно хорошо знал свою дочь, знакомый ему блеск ее глаз не предвещал ничего хорошего.

Она приложила предмет одежды, который держала в руках, к себе.

— Это достаточно сексуальная короткая блузка. Слава Богу, я захватила ее с собой. Теперь ты можешь идти, папа. Я хочу сперва отмыть голову и переодеться.

— Сперва?

— Конечно! Не хочу же я выглядеть как чучело, когда отправлюсь в комнату Гранта Фэрфакса и скажу ему, что не могу присоединиться к экспедиции, потому что я женщина. И что отец велел мне пойти и рассказать ему правду, — закончила она тонким, печальным голосом.

— Вики!

Возмущенное выражение его лица подсказало ей, что она на верном пути. Едва сдерживая смех, она небрежно сказала:

— Вероятно, тогда он изменит свое решение и позволит мне участвовать в раскопках.

Он вырвал тонкий нейлон у нее из рук.

— Ты останешься здесь. Я сам пойду и все улажу.

— Слишком поздно, папа. Подумай, какой он поднимет шум. Он захочет знать, почему ты промолчал там, на крыше. Он решит, что ты гоже участвовал во всем этом, — она усмехнулась и дерзко добавила. — Лучше уж позволь мне прибегнуть к обольщению.

Его рот дрогнул, и она поняла, что почти победила. Она поспешила закрепить достигнутые позиции:

— Разве ты не понимаешь, папа? У меня просто нет другого выбора. Что бы мы ни предприняли, скандала не избежать. А это в любом случае нанесет ущерб главному — экспедиции. Единственный выход избежать всего этого — предоставить мне продолжать изображать из себя Виктора Эллиса.

Она подождала, пока он оценит ситуацию, затем тихо сказала:

— Вспомни, ведь ты обещал взять меня в эту экспедицию.

— Хорошо, Вики, твоя взяла, — устало сказал он. — Нет, — предупреждающим жестом он отвел ее руки, которыми она собиралась обнять его. — Все это мне очень не нравиться. Мне бы следовало отправить тебя к Фэрфаксу, чтобы он устроил тебе хорошую взбучку, которую ты заслуживаешь, или выпороть тебя самому. Но, как ты говоришь, это было бы плохое начало для нашей работы. А экспедиция сейчас важнее всего, — несколько мгновений он изучал ее сияющее лицо. — Я никогда не мог отказать тебе, и сегодняшний случай — не исключение. К сожалению, тебе это известно. Можешь делать все, что тебе заблагорассудиться. Где и как ты собираешься объясняться с Фэрфаксом — твое дело, меня это не интересует. Но когда твои дела станут плохи, что в конце концов обязательно произойдет, не рассчитывай на мое сочувствие.

Ее торопливые уверения нисколько не успокоили его, и лицо его продолжало сохранять угрюмое выражение, когда он выходил, пожелав ей спокойной ночи. Оставшись одна, она опустилась на кровать и несколько раз всхлипнула. Охватившее ее напряжение начало спадать. В расстроенных чувствах она принялась готовиться к утреннему отъезду. Ужасно было осознавать, что их доверительные отношения с отцом нарушились и что виною этому была она сама. Она заглянула в большой кувшин с водой: да, этого ей хватит на утро. Ей не хотелось выходить из комнаты и рисковать снова столкнуться с Фэрфаксом.

Предстоящая назавтра долгая изнуряющая поездка в одной компании с ним была достаточным основанием, чтобы немедленно лечь спать. Она выключила свет и забралась в постель. Через несколько дней к отцу вернутся его прежние изысканные манеры, он вновь обретет присущее ему чувство юмора, и тогда они будут смеяться, вспоминая сегодняшнее происшествие…

На следующее утро в назначенный час она стояла во дворе гостиницы, ее багаж лежал в лендровере, а довольный Абдулла держал в руках пачку табака, которую она подарила ему на прощание. Он подмигнул ей так откровенно, что любой, кто видел бы это, догадался о том, что между ними существует сговор. Увидев, как ее отец и профессор отделились от тени, которую отбрасывала стена гостиницы, она торопливо отвернулась и стала рассматривать, как на востоке горизонт начинает окрашиваться в бледно-розовый цвет.