Лайза Хоган - Во имя любви

Фелиса сидела напротив Луиса, сохраняя вежливо-заинтересованное выражение лица. То самое, которое чаще всего наблюдали репортеры. Она старалась ничем не выдать, как глубоко ее беспокоит услышанное.

— И что же, вы не обнаружили вообще ничего, Луис? Тогда каковы ваши выводы?

Бывший детектив забарабанил пальцами по столу.

— Этот человек сделал все возможное, чтобы не существовать на бумаге. Тем немногим, что мне удалось найти, я обязан своему давнему знакомству с некоторыми парнями из Скотланд-Ярда и ФБР. Для большей части мира мистер Вуд просто невидимка.

По выражению лица Луиса Фелиса не могла понять его отношения к происходящему.

— Он может оказаться преступником? — осторожно спросила она. — Или быть иностранным шпионом?

— Сомневаюсь. Преступники не тратят столько сил на заметание следов, чтобы потом наслаждаться тихой жизнью коллекционера. Однако что дело тут нечисто, я не сомневаюсь. Совершенно случайно мне удалось наткнуться на нечто ценное. Посмотрите вот на это. Фотография сделана десятого мая тысяча девятьсот тридцать второго года в США, штат Вайоминг, город Ривертон. Это репортаж о большом пожаре в центральной клинике. Скажу честно, я не знаю, как это объяснить. — И он протянул принцессе вынутую из папки старую газету.

Фелиса молча смотрела на черно-белый снимок размером с ладонь, красовавшийся на первой странице.

— Да, я тоже был поражен, — сухо сообщил Луис. — Человек на фото назван здесь Алексом Уайтом. Я подумал, что это какой-то родственник, возможно отец нашего Вуда. Такое сходство не бывает случайным. Я попытался проследить прошлое этого Уайта, его связи с женщинами, в конце концов родословную. И что бы вы думали? Правильно — пустота. Никаких родственников. Никаких документов. Неточности в свидетельстве о рождении.

Глава службы безопасности убрал газету с фотографией в папку.

— Ваше высочество, я подчиняюсь вашему требованию сохранять полную конфиденциальность. Но считаю, что о моих открытиях нужно немедленно дать знать вашему отцу. Короля Фердинанда, несомненно, касается это дело, имеющее отношение к вашей безопасности.

Безопасности? Неужели Алекс, который не хотел отправляться в Леон, может представлять для них угрозу? Это же она, Фелиса, уговорила его приехать, и уговорила с трудом. Если бы он хотел навредить королевской семье, то давно бы уже сделал это. Например, в ее день рождения…

Принцесса решительно покачала головой.

— Ни в коем случае. Я понимаю, что ваше открытие внушает тревогу, но у меня есть причины считать, что у мистера Вуда нет дурных намерений. Я предпочла бы разобраться с проблемой самостоятельно.

— Ваше высочество, рассудите здраво. Что-то внушило вам подозрения относительно этого человека и заставило обратиться ко мне. Если вы теперь решите вытянуть из него правду, предъявив наши находки, вы подвергнете себя опасности. По всем признакам…

Фелиса подняла руку, властно приказывая Луису замолчать.

— Пока все, что мы знаем о мистере Вуде, это то, что на старой фотографии запечатлен его родственник, скорее всего отец. И что этот родственник мог иметь свои причины скрываться.

Луис испустил печальный вздох — точно такой же, когда по приказу короля уменьшил количество охраны во дворце ради комфорта гостей.

— Думаю, было бы лучше, если бы вы позволили прежде мне поговорить с мистером Вудом. Он может быть опасен, а в таких вещах у меня больше опыта. Кроме того, разумно установить за ним слежку на некоторое время, не возбуждая его подозрения.

— Спасибо, Луис, вы и так достаточно поработали. Не знаю, кто мог бы узнать больше за какие-то три дня. Но, уверяю вас, я отлично справлюсь с ситуацией.

Фелиса поднялась, показывая, что разговор окончен, и взяла со стола папку с результатами расследования.

— Прошу вас об одном, ваше высочество, будьте осторожны. И немедленно обращайтесь ко мне при первой же необходимости.

— Спасибо. Непременно. И еще, не могли бы вы оказать мне маленькую услугу? Передайте Хосефине, что вечером я не смогу во второй раз встретиться с представителями комитета по проведению Каннского кинофестиваля. Пусть она назначит встречу на любое другое время, хотя бы на ночное.

— Хорошо, ваше высочество.

Оказавшись в коридоре, Фелиса вынула из папки газету сорокалетней давности и внимательно вгляделась в черно-белое изображение. Лицо человека, держащего носилки, было знакомо до боли. Повернувшись в три четверти, он приоткрыл рот, как будто что-то говоря своему товарищу позади. Фелиса рассмотрела сильную руку, держащую ручку носилок. Белые полосы шли по запястью, едва заметные на плохой фотографии.