Сандра Хьятт: Случайные поцелуи

Бросив взгляд на часы, Лекси Виндхем-Джонс быстро вышла из конюшни и, минуя парадный вход, вошла в дом через боковую дверь. Верховая прогулка отняла у нее больше времени, чем она рассчитывала, но все же у нее оставалось достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.

Закрыв за собой дверь, она тут же опустилась на стульчик и с трудом стала стаскивать с ног сапоги для верховой езды. Услышав, как над ней деликатно покашливают, Лекси подняла глаза и увидела перед собой дворецкого.

— Могу я чем-нибудь помочь, мисс?

Его лицо всегда казалось мрачным, и впечатление это усиливали нависшие над глазами седые брови и тяжелый подбородок.

— Нет, спасибо, Стэнли. Я сама.

Все как всегда — Лекси возвращается с верховой прогулки, Стэнли предлагает свои услуги, а она вежливо отказывается. Своеобразный ритуал.

Сапог соскочил наконец с ноги.

Когда Стэнли, согласно традиции, все-таки не повернулся и не ушел, Лекси опять подняла на него глаза и услышала:

— Вас искала ваша мать.

Вздохнув, она сосредоточилась на втором, не менее упрямом сапоге.

— Что такого я опять натворила?

— Вернулся ваш… принц.

Эта новость на миг повергла ее в ступор. Стэнли, изменив своей постоянной невозмутимости дворецкого, на этот раз позволил себе выразить свое неодобрение. Он никогда не произносил этого вслух, и можно было ожидать, что никогда не произнесет. Но он полагал, что она и ее мать совершают ошибку. Лекси удвоила свои усилия по освобождению ноги, скрывая охвативший вслед за оцепенением прилив восторга. Наконец второй сапог оказался рядом с первым. Она встала и заметила:

— Он что-то рано… — И подумала про себя, что, возможно, он так жаждал поскорее ее увидеть, что…

— Думаю, смена секретаря вашей матери повлекла за собой некоторое разночтение во времени приезда принца.

— А что насчет ужина?

— Все готово. Хотя мне показалось, что ваш… принц хотел бы уехать сегодня же.

— А мама?

— Она рассчитывает, что вы, как и планировалось, уедете утром.

— Вот черт!

Лекси не считала, что расстраивать планы принца такая уж хорошая идея, но расстраивать планы ее матери, возможно, и того хуже.

— Согласен.

В серых глазах Стэнли сверкнули веселые искорки, и Лекси поняла, что он сказал еще не все. Впрочем, совсем скоро она сама все узнает.

— Где они сейчас?

— Играют на лужайке в крокет.

— Мне лучше пойти туда.

Она уже было повернулась, но приостановилась, услышав, как Стэнли снова прочистил горло:

— Вы не хотите сначала… э-э… освежиться?

Лекси опустила глаза и только тут увидела свои заляпанные грязью бриджи.

— Ну ни фи… — Она вовремя спохватилась. — Ну и ну! — И, уже вежливо, произнесла: — Благодарю вас, Стэнли.

Стэнли принял благодарность молодой хозяйки, с достоинством склонив голову.

Полчаса спустя Лекси, переодевшись в простое летнее платье, опустилась в кресло, стоящее в беседке. На подлокотник соседнего кресла был брошен кожаный черный пиджак. Испытывая неодолимое желание, Лекси потянулась, потрогала прогретую солнцем кожу, невероятно мягкую на ощупь шелковую подкладку и стала следить за партией в крокет, которая подходила к концу.

На лужайке было только два человека: широкоплечий Адам, готовящийся к очередному удару, стоял спиной к ней, и ее мать, которая рядом с ним казалась еще более тоненькой и хрупкой. Судя по напряжению узких плеч и слишком веселому смеху, который долетал до Лекси, Антония проигрывала. Не очень хороший знак… Конечно, головы с плеч не полетят, но все же окружающим спокойнее, когда Антония находится в приподнятом расположении духа.

Вот Адам размахнулся и нанес точный удар по шару матери. Адама считали тонким дипломатом, и можно было ожидать, что если он не поддастся явно, то, по крайней мере, будет чуточку более тактичен. Ее мать обычно была от него в восторге. Звонкий смех, последовавший за этим ударом, не обманул Лекси — этот удар вряд ли обрадовал Антонию. Странное сегодня поведение у Адама…

Он выпрямился и повернулся, и сердце Лекси забилось в нетерпеливо-радостном ожидании. Но, пристальнее вглядевшись в мужской профиль, она даже на миг задохнулась. Нет, сомнений быть не могло! Этот мужчина не Адам Маркони, наследный принц Сан-Филиппе, а его брат Рейф!

Краска бросилась ей в лицо, а Рейф, словно почувствовав на себе ее взгляд, повернул голову в сторону беседки. Их глаза встретились. Рейф медленно склонил голову, как недавно сделал Стэнли, но даже отсюда было видно, что Рейф выражал этим жестом совсем не то, что дворецкий. Стэнли мог придать своим кивкам дюжину нюансов, но они всегда выражали доброжелательность и скрытое уважение. В сдержанном наклоне головы Рейфа читалась лишь неприязнь. Что ж, она была «счастлива» видеть его не меньше, чем он — ее.