Сюзанна Шеррилл - Желанное согласие

— А кого же еще? — ответил он, явно забавляясь ее наигранной сдержанностью.

— Я думаю, что он, — она поколебалась и добавила осторожно, — интересный человек.

— Он погладил тебя против шерсти, не так ли? — догадался мистер Филлипс. Келли состроила гримасу в ответ на такую проницательность. Филиппс явно видел ее насквозь.

— Нежных объятий и клятв в вечной верности и. преданности не было, если вы это имеете в виду, — ответила она, думая, как мало это соответствовало тому, о чем они говорили. Мистер Филлипс серьезно произнес:

— Помни только, что он отличный товар, Келли.

Она старалась не показать отвращения, которое вызвали у нее эти слова. Это слишком ярко напомнило ей, что руководство телевещанием всегда относилось к своим талантливым ведущим, работающим в прямом эфире, как к пешкам в игре с исключительно высокими ставками. На них редко смотрели как на живых людей или признавали за ними чувство собственного достоинства. Мистер Филлипс уловил выражение на ее лице и точно оценил его причину.

— Я вижу, ты думаешь, что я всего лишь старый циничный пройдоха, — сказал он, — послушай, Келли, ты должна была принять такой подход. Иначе ты не была бы здесь. Ты же знаешь, то, что я говорю, — правда.

— Да, конечно, — сказала она устало, — но я не обязана этим восхищаться.

— Это твое дело. Но ты должна помнить, что контракт Гранта Эндрюса истекает в конце года и от тебя зависит, чтобы он его возобновил. Мы не можем себе позволить потерять лучшего ведущего в городе. Нам потребовалось много времени, чтобы достичь популярности в программах новостей и это случилось благодаря ему.

Его донельзя серьезный тон болезненно напомнил ей о как бы невзначай брошенной последней реплике Гранта. Он знал, что Линдон Филлипс не допустит, чтобы она его уволила. Не допустит он и каких-либо действий с ее стороны, которые могли бы вынудить ведущего уйти. Становилось ясно, что ее собственная судьба была неразрывно связана с будущими взаимоотношениями Гранта Эндрюса с компанией. Уже предчувствуя ответ, она спросила:

— А что если я не смогу его удержать?

— Тогда, моя дорогая, у тебя будет самая короткая карьера руководителя ведущей телевизионной компании, — ответил он холодно. В его словах не слышалось ни малейшего оттенка юмора, хотя Келли очень на это рассчитывала.

Как будто почувствовав, что он давит на нее слишком сильно, Линдон добавил более добродушным тоном:

— Разумеется, до этого не дойдет. Я уверен, ты найдешь способ сделать так, чтобы мистер Эндрюс был доволен.

Каждой клеточкой своего мозга Келли отчетливо понимала, что вместо своего профессионализма, которым она так гордилась, ей в скрытой форме приказывали воспользоваться, если понадобится, женскими уловками, чтобы умилостивить ведущего. Храбро глядя в лицо мистеру Филлипсу, она спросила:

— Что вы конкретно предлагаете?

— Я говорю тебе — ты отвечаешь за то, чтобы Грант Эндрюс подписал новый контракт, — повторил он спокойно. И подчеркнул сказанное:

— Любым способом.

Что-то в выражении его лица заставило Келли впервые подумать, что все это было задумано именно так с самого начала.

— Поэтому вы меня и наняли? — спросила она, почти со смехом, чувствуя всю иронию создавшегося положения, — потому что я — женщина?

— Я нанял тебя, поскольку ты самая подходящая кандидатура для этой работы, — твердо сказал он.

— Но что именно сделало меня самой подходящей — мое досье или моя внешность? — настаивала она.

Келли знала, что она привлекательна, но это почти не имело для нее значения. Она воспринимала как нечто само собой разумеющееся, что мужчинам нравились ее высокая стройная фигура, волнистая грива светлых волос, которых никакая укладка не могла укротить, гладкая светлая кожа и темно-голубые глаза.

Келли никогда сознательно не пользовалась своей внешностью, чтобы получить работу. В действительности она часто доходила до крайностей, чтобы скрыть свою женственность за строгими английскими костюмами синего, серого или черного цветов, туфлями на низком каблуке и простыми блузками. Свои густые волосы она убирала в аккуратный незамысловатый пучок. Единственное украшение, которое Келли себе позволяла, — золотой медальон, доставшийся от бабушки. Она никогда с ним не расставалась.

Использовать свои женские достоинства ради карьеры она считала недопустимым.

Мысль о том, что Линдон Филлипс судил о ней не по профессиональным, а по каким-то другим качествам, бесила ее. Келли посмотрела на него испепеляющим взглядом, но он был совершенно невозмутим.