Тимур Лукьянов - Любовь on-line, или «Дорогая, я хочу восьмого ребенка!»

И только, считая, что анкета интересна, и мужчина на фотографии ей очень симпатичен – она сама писала одну только фразу «Привет!».

Был майский вечер. Жена ушла от него, и Тимофей находился в своей трехкомнатной квартире один, он сидел за своим рабочим столом перед экраном компьютера и думал о том, как же он одинок. Его концепция семьи, которую он пытался сознательно воплощать в реальность последние двадцать лет, потерпела фиаско. Два его неудачных брака убедительно доказывали, что его стремление к самопожертвованию ради жен и детей приводило в каждом случае лишь к потребительскому отношению к себе. Причем, какие бы усилия он ни прилагал для улучшения жизни ближних, им всегда было мало и хотелось большего.

Первая жена не скрывала, что видит в Тимофее, прежде всего, кошелек, а вторая, хоть и не говорила так, забирала на свои нужды все его деньги. Опыт показывал Тимофею, что женщины – существа крайне себялюбивые и жадные. А еще опыт однозначно доказывал, что юношеский идеал прекрасной дамы, о котором когда-то мечтал, выросший на рыцарских романах, Тимофей, в реальном мире недостижим.

Всю жизнь Тимофей искал ту женщину, которая стала бы его половинкой, его духовным соратником, его творческим сотрудником, разделила бы с ним не только быт и постель, но и литературное творчество, была бы красивой внешне и хорошим, добрым интеллигентным человеком. И вот в свои сорок два года Тимофей убедился, что, увы, таких женщин в мире не существует. Возможно, красивые, добрые и хорошие женщины в мире еще остались (правда, в его окружении таковых не имелось), но совместное литературное творчество было совершенно несбыточной мечтой.

Тимофей учился в престижном гуманитарном вузе и уже много лет занимался писательской деятельностью, хотя известным писателем он отнюдь не являлся: у него были изданы всего два романа и три небольшие книжки стихов. Работая редактором в небольшом частном издательстве и вращаясь в окололитературных кругах, Тимофей с ужасом наблюдал не только падение духовного уровня отечественной литературы. Зачастую оказывалось, что многие из тех, кто называет себя работниками пера, не могут написать связно даже небольшую статью, не говоря уже о книге, и все их литературные «заслуги» не более, чем работа талантливых редакторов, а те, у кого действительно получаются талантливые тексты, страдают поголовно излишним самомнением, и потому ни о каком совместном литературном творчестве с кем-либо не может быть и речи.

Да, его юношеские мечты, конечно же, были совершенно беспочвенными. Наверное, он до сих пор оставался излишне инфантильным, и жизнь, по-видимому, ничему не научила его. И сейчас, расставшись со второй женой, вытянувшей из него за пять лет не только все его деньги, но и лишившей его всех душевных сил и желания жить, где-то в глубине души Тимофей продолжал надеяться на чудо. Рассуждая о своих мечтах, он набрал на клавиатуре небольшое стихотворение:

«В свой предпоследний час», – Тимофей задумался над этой строфой.

Ему уже сорок два года, но все же не хочется еще умирать. Хотя внутри такая пустота, что, кажется, будто жизнь кончилась. Он снова остался один. И ради кого теперь жить?

А ведь он всегда жил ради кого-то, он не мог иначе. Ему неинтересно было жить просто для себя. Он считал, что жизнь ради себя самого пуста и бессмысленна. Он не любил себя. Ему необходим был кто-то рядом, муза, женщина, которую он любил бы, за которую нес бы ответственность, которой помогал бы идти по жизни, посвящал бы стихи и прозу.

Нужна была женщина, которая понимала бы его, радовалась его творчеству. Только такая женщина-муза могла опять наполнить его жизнь новыми красками, могла бы вдохнуть в него потерянные душевные силы и возвратить веру в себя. Но где же такую взять? И тут он вспомнил о Боге.

В какого-то абстрактного дядюшку Тимофей не верил, Бог для него представлял собой разумное начало Вселенной, Высший Разум, некое живое информационное поле, Душу Мира, пронизывающую все сущее. А каким этот Высший Разум представлять, что ж, каждый, наверное, представляет Его в меру своего понимания. Христианин – в виде Христа распятого, Девы Марии с младенцем или Бога-отца, старика с бородой, буддист – в виде меднокожего Будды, огнепоклонник – в виде чистого пламени и так далее: недаром говорят, что, сколько людей, столько и мнений.