Тимур Лукьянов - Любовь on-line, или «Дорогая, я хочу восьмого ребенка!»

Тут Марина стала желать встретиться со мной, и я тоже решил встретиться с ней – я чувствовал себя крайне одиноким. Меня мучила совесть: на сайте я написал, что разведен, хотя я не был юридически разведен, но ведь сложную ситуацию не опишешь в двух словах! А еще я подумал: ну какой серьезной девушке нужен неразведенный? А отношений хотелось именно серьезных и длительных. Я не люблю случайных связей – так воспитан.

Марина оказалась полной противоположностью Кати. Если Катя была стервозной и истеричной, то Марина, напротив, – спокойной и уравновешенной. По внешности тоже полная противоположность – Катя худая блондинка с голубыми глазами, а Марина – полная рыжеватая брюнетка с карими глазами. Катя – гуманитарного склада мышления, она в Израиле училась на художника-оформителя, когда мы жили в Беер-Шеве, Марина – технарь, инженер-программист. В тот момент именно эта непохожесть на Катю мне в Марине и понравилась.

При встрече я сразу рассказал Марине свою ситуацию. То, что семья моя рухнула, но юридически я еще не разведен официально, ее не смутило, и мы стали регулярно встречаться раз в неделю: гуляли по парку, ходили в кино, ездили в музеи. Просто дружили.

В это время я контактировал и с Катей: договорился постепенно забирать свои вещи, и осуществлял это по мере сил.

Через пару недель у меня с Катей снова состоялся серьезный разговор. Я сказал, что встречаюсь с другой женщиной, потому что не могу оставаться совсем одиноким, но все еще можно вернуть, если Катя этого хочет. Она сказала мне, что подумает, мы решили, что будем вместе навещать ребенка. Дочка моя находилась все это время на даче с бабушкой, и я на своем авто регулярно туда ездил с Катей, которая машину водить не умела и не хотела никогда даже пробовать научиться этому.

С Мариной мы встречались месяц, и постепенно между нами возникла близость. Это с моей стороны не было каким-то сильным чувством, я продолжал глупо любить Катю, но Марина меня полюбила и была ко мне добра, с ней я не был одинок. К концу лета и Катя определилась, решив остаться навсегда со своим Виктором, и мы с ней договорились начать юридическое оформление развода.

Процесс длился с конца августа по середину мая. Делить имущество, которое все считалось совместно нажитым, было невероятно трудно. На стороне жены были и интересы ребенка.

В конце концов, при посредничестве ее и моих родителей, а моя мама с отчимом специально приезжали из Израиля, было достигнуто мировое соглашение (иначе суд мог бы длиться годами), по которому Кате отошли две четырехкомнатные квартиры в центре со всем имуществом, а мне – недостроенный коттедж, машина и моя квартира на Мужества.

С сентября 2005 я жил в хрущевской двушке у Марины, а квартиру на Мужества сдавал. В отношениях с Мариной с моей стороны любви не было. Просто после перенесенного стресса с разводом с Катей, когда рухнули все мои надежды на будущее, когда весь мой мир, который я строил с таким трудом ради любимой женщины и нашего с ней счастья, развалился на части, я не хотел оставаться один. Марина меня поддержала морально и заботилась обо мне, как могла. Благодаря Марине я не запил, не ушел в себя, а просто утратил интерес к жизни: мне было все равно, как дальше пойдет жизнь, и я тихо поплыл по течению.

В октябре, испытывая благодарность к Марине, я на остатки заработанных в Израиле денег свозил ее на неделю в Испанию. Я не жаждал жениться на Марине, но она забеременела, и к моменту получения мною свидетельства о разводе с Катей, Марина была уже на пятом месяце. У нас состоялась свадьба, а в сентябре родился сын.

Общению с дочкой поначалу Катя не препятствовала, но выяснилось, что Катя почти ничего не покупала ребенку, а когда я спросил, куда она девала деньги, которые я ежемесячно присылал из Израиля, оказалось, что Катя тратила почти все эти деньги на себя: решив получить еще одно высшее образование, она пошла учиться в Большой университет на психолога и платила деньги дочери, присылаемые мной, за свое обучение. Девочка же была всецело брошена на бабушку. Во время развода Катина мать, не подумав, рассказала все это моей маме.

Моему общению с дочкой Катя начала противиться по наущению ее престарелого нового мужа Виктора. Мне было заявлено, что у девочки должен быть один отец, делалось все, чтобы моего общения с дочкой не допустить, делалось и все, чтобы настроить ребенка против меня. В итоге мое общение с дочкой прекратилось полностью в течение следующих двух лет.