Елена Усачева - Игра по чужим правилам

Парщиков все не уходил.

– А ты что будешь говорить? – все-таки повторила она свой вопрос. О чем еще с ним беседы беседовать? Об урожае брюквы, что ли?

– Скажу о его успехах в учебе и что он верный товарищ. – Митя сгреб свой ежедневник с парты. – Потом будет на деле это доказывать.

Но на деле все оказалось несколько иначе. Такой решительный и уверенный в себе Щукин, представ в кабинете директора перед учителями, вдруг поник. Куда-то исчезли его широкие плечи и наглый взгляд. Он мямлил, что это была шутка, что закрыли дверь при помощи простого трюка – подсунули линейку под шпингалет, соединили двери, а потом дали шпингалету упасть в гнездо. Мите с Ирой защищать его не пришлось. Завуч посмотрел на них, устало мигнул, тяжело шевельнулся своим большим телом:

– Защитников ты себе подобрал надежных. – Завуч вздохнул – у него была хорошая память на учеников. – Спортом-то занимаешься?

– Занимаюсь, – мрачно соврал Щукин.

И его не выгнали. Видимо, и не собирались.

Когда они вышли из кабинета директора на вольный простор холла первого этажа, школа доэхивала последними голосами – уроки закончились, многие разбрелись по домам – дополнительным занятиям в гимназии придавали особенное значение, и желательно, чтобы эти занятия проходили вне стен учебного заведения.

– Ну что? – поднял руку Митька. – С тебя бутыль!

Щукин хлопнул по подставленной ладони.

– Заметано! А тебе, морковка, что?

Лисова – лиса, рыжая – морковка. Кажется, связь была такая.

– Желания, – выпалила Ира.

Парщиков прыснул.

– И много? – На Лехино лицо вернулась знакомая растерянная ухмылка.

– Семь. – Чего мелочиться?

– Я тебе цветик-семицветик, что ли? – нахмурился Щукин.

Митька в ответ заржал.

– Ты просто не знаешь всех своих талантов, – смущенно забормотала Ира, она уже была готова взять свои слова обратно. – Гарри Поттер дремлет в каждом.

– А что? Это дело! – Лицо Парщикова мгновенно стало серьезным. – Именно коленки Лисовой сразили Митрича.

Ира переступила с ноги на ногу. Она уже забыла, зачем так оделась, кого надеялась встретить, кого удивить. Вот они сейчас опять стоят на ступеньках гимназии. Втроем. И если Саша случайно забредет сюда, то, увидев Иру в таком окружении, непременно решит, что ловить ему здесь нечего.

– С тебя желания! – упрямо повторила Ира.

– Вы только не зарывайтесь! – помрачнел Щукин. – Давайте оставаться в пределах реальности.

– Реальность и ничего, кроме реальности. Что бы захотеть? Цветик-самоцветик… Кажется, там было что-то связанное со сладким. Мороженым, что ли, угости для начала.

Митька снова заржал.

– Ладно, спорить не буду, – неожиданно легко согласился Щукин. – Семь порций мороженого я тебе, Лисова, куплю. Простудишься, помрешь, ко мне по ночам не приходи! Я звон твоих цепей слушать не буду.

– Все проще – я буду у тебя над ухом зубами клацать и кровь твою пить.

– В этом не сомневаюсь. Все бабы в этом мастера.

– Во-первых, не бабы, а девочки, и во-вторых, не равняй меня с Курбановой.

– Вы еще долго будете любезничать? – напомнил о себе Митька. Ему не нравилась перепалка, в которой он не мог принять участие.

– До заката. – Ира подняла верхнюю губу, показывая зубы.

Лешка закатил глаза.

– Да хоть до рассвета.

– Пошли уже, – Митька сбежал по ступенькам. – Придем на место, там посмотрим, что к чему.

– Нечего смотреть. Захотели – всё, – отрезал Щукин.

– А ты не торопись, – бросил Митька. – Может, еще чего понадобится. Ты же знаешь, желание девушки – закон.

– Вот и выполняй его.

«Какие они тут все нервные». Ира поежилась, представляя, как далеко придется идти до Лешкиного дома. Было холодно. Может, ну их, желания? Отправиться бы в свою квартиру, переодеться, за компом посидеть, кино посмотреть, в крайнем случае учебник почитать. У них по алгебре пять задач. И химия. И биология. А еще зачет по истории.

– Лисова, не отставай! – поторопил ее Щукин. – А то некоторые все мороженое без тебя съедят.

Ну, если только ради мороженого. Да и у Щукина она раньше никогда не была.

Они вышли за ворота на улицу. Митька топал, чуть отставая, лицо сосредоточено. Думает. Так и видится, как он достает свой ежедневник и записывает. Записывает. Записывает. Пока не врезается в столб. У Митьки все по-взрослому. Пиво ему, может, и не нужно. Тут главное – принцип. Человеку помог, с человека получил. Проводить время в обществе Парщикова не хотелось. Неприятный тип. Еще занесет Лисову в свой ежедневник, сиди там вместе с его неотложными делами. И как он умудрился в Сергеенко влюбиться? Любовь ведь вне правил и расписаний. Но ради Щукина можно и Митьку потерпеть.