Марша Мэннинг: Снисходительный любовник

Дженни присела у высокого окна фойе гостиницы «Новая Шотландия» и подумала, что никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой. Вокруг было полно людей. Они проходили мимо нее, разговаривали с портье за стойкой, украшенной красочными рекламными постерами, останавливались, чтобы поглазеть на стеклянную витрину сувенирного киоска, но никому не было дела до Дженни Дин. Четверо мужчин присели за соседний столик, в каком-то ярде от ее одиноко стоящего стула, но и они не обратили на нее никакого внимания. Не так она представляла себе свое прибытие в Канаду. Воображение рисовало ей яркий солнечный свет, цветы, клены, улыбающиеся дружеские лица, но в действительности она не обнаружила ничего подобного.

Сквозь зеркальное стекло Дженни был виден океанский лайнер, стоящий на якоре у причала прямо напротив дороги. Именно он доставил ее в Галифакс из Ливерпуля. Дженни только что сошла с него, и ей еще предстояло проехать пятьдесят миль вдоль побережья. Мужчина с резкими чертами лица из пароходной компании обещал усадить ее на борт местного суденышка.

— Придется подождать до обеда, — сказал он. — Вы идите прямо в отель и ждите там. Пообедайте или выпейте кофей. Я зайду за вами, когда пора будет ехать.

Он произнес «кофей», и Дженни подумала, что тетя Хелен неодобрительно поджала бы губы. Прослужив почти всю жизнь директрисой в женской школе, она была особенно щепетильна во всем, что касалось произношения. Дорогая тетя Хелен, с таким острым язычком и в то же время с таким добрым сердцем! Теперь она была за тысячи миль отсюда в своем сером каменном доме на окраине Бруденхэма. Дженни прожила с ней всю жизнь, до тех пор, пока неделю назад не пустилась в путь. Ей казалось, что это будет такое восхитительное приключение, волнующее и великолепное: вырваться из знакомой обстановки и отправиться в Новый Свет, чтобы повидаться с отцом, которого она не видела с самого детства и которого помнила весьма смутно.

Когда мать Дженни умерла, Чарльз Дин переехал в Канаду, оставив свою крошечную дочь на попечение свояченицы. Тогда это казалось лишь временным обстоятельством, но позднее Чарльз написал, что женился на вдове, которую он встретил в своем пансионе в Монреале, и никоим образом не упоминал, чтобы Дженни к ним присоединилась. Мисс Нильсон также не затрагивала этот вопрос. Судя по всему, Дины путешествовали с места на место. Нерегулярные письма приходили то из Квебека, то из Эдмонтона, то из Нью-Брунсвика.

— Ты останешься со мной, пока они не обзаведутся собственным домом, — сказала тетя Хелен племяннице. — По крайней мере, я смогу тебя достойно воспитать, пока ты здесь.

После этого, год назад, Чарльз прислал огромное восторженное письмо. Они с Дороти приобрели магазин в живописном прибрежном городке в Новой Шотландии, который назывался Лаверберн-Харбор, и развернули прибыльный небольшой бизнес, обслуживая туристов.

— Здесь настоящий канадский курорт на берегу океана, — объяснял Чарльз, — рыбалка, яхты, отличные пляжи — все, что нужно для хорошего отдыха. Я уверен, что через несколько лет мы сколотим себе настоящее состояние.

Мисс Нильсон кисло заметила, что это было бы очень мило. Шесть месяцев спустя Дженни узнала, что ее мачеха, которую она знала только по фотографиям, погибла в автомобильной катастрофе. Теперь, наконец Чарльз захотел, чтобы она приехала и поселилась вместе с ним.

Сегодня утром, одеваясь в своей крошечной каюте, Дженни ужасно волновалась. Она была немного вымотана этой суровой поездкой, в течение которой пассажиры почти все время были вынуждены проводить вне палубы, но все равно ее щеки розовели, а глаза лучились. Она тщательно разгладила свои новые перчатки, расправила легкое серое твидовое пальто — прощальный подарок тети Хелен — и повязала зеленый шелковый шарф на свои яркие, темно-рыжие волосы.

— Так хорошо? — спросила она стюардессу, изучая себя в зеркале озабоченными серыми глазами.

Женщина улыбнулась.

— Ты выглядишь очень хорошенькой, — ответила она. — Хм, хотела бы и я опять стать восемнадцатилетней.

Дженни поспешила к трапу, вцепившись в свой чемодан и драгоценную шляпную коробку. Воздух Галифакса пронзил ее словно удар: холодный, острый, пронизывающий; он забирался ей под пальто и срывал с головы шарф, пока она брела от причала к большой гостинице. Все выглядело унылым и бесцветным.