Мирраслава Тихоновская: Прости, любовь моя!

Через несколько минут он принялся бурить в её зубе скважину. Чтобы было удобнее добраться до зуба мудрости, ему пришлось прилечь на упругую Нинину грудь.

В полуобморочном состоянии от страха, она ощутила что-то твёрдое, упирающееся ей в бок.

" Ох, ну и мужичьё! Всё одно у них на уме! Ты тут страдаешь, мучаешься, а они всё о своём.

Ну ладно, пусть это будет самым тяжёлым испытанием в моей жизни ", — думала Нина под бесчувственное жужжание бормашины.

— Ну, вот и всё! Не больно? А так? Хо-ро-шо. Сейчас поставим временную пломбочку.

Когда вам удобно подойти в следующий раз? — спросил доктор

В этот момент раздались фанфары футбольного гимна. Он опустил руку в карман халата и достал оттуда сотовый телефон.

Нина была смущена своим предположением:

" Что за несерьёзные люди, эти мужики! Как дети. Даже на время не могут расстаться со своими игрушками " .

Появление Нины в такой ранний час, было неожиданным. Бледная, ненакрашенная, с красными глазами, всё это в её внешности тревожило.

— Я, кажется, развожусь с Сашей, — слёзы размером со сливу покатились по щекам, падая на грудь так обильно, что кофточка тут же намокла.

— Что же такое должен был совершить Шурик, чтобы ты приняла такое судьбоносное решение?

— Представляешь, я просыпаюсь, накидываю пеньюар, иду в ванную и уголком глаза вижу, что Шура пьёт кофе, а на столе стоит только одна чашка.

— Ну, и что?

— А то! Он не думает обо мне, значит, не любит!

— Боже, какое счастье, что есть я у тебя, а то погубила бы и его невинного, и своё счастье.

— Да? Ты так думаешь? — слёзы иссякли.

— Я не думаю, я знаю. Он ждал, когда его спящая красавица проснётся, и тогда он сварит ей свежий, ароматный кофе и дымящимся принесёт в коечку. Да, трудно вам, Львам! Достойных Вашего царственного общества людей слишком мало, а требования, которые вы предъявляете, нереально высоки. Хочешь, расскажу тебе, как такую ситуацию вижу я — «Дева»?

— Дева просыпается пораньше. Незаметно выскальзывает из постельки, чтобы не потревожить сон любимого. На цыпочках неслышно спешит на кухню и начинает ворожить.

Готовя завтрак ненаглядному, вкладывает в свою работу нежность, заботу, все знания и даже душу. Ну вот, всё готово. И она ждёт, когда солнце её души взойдёт. Наконец-то дрогнули веки спящего Геркулеса. Взмах ресниц, открылись очи. Чуткий утренний сон развеян ароматами кофе и румяных тостов. Одно движенье обнаженного горячего тела — и сна как не бывало.

"Милый, завтрак готов! " — говорю я.

"Ну, иди же скорее, давай сюда все удовольствия сразу! Я такой голодный!" — говорит он. — Вот как строится идиллия. Советую тебе освежить в памяти «Песнь песней» — очень многое объясняет, улучшает характер и отношения в семье.

— Ты, думаешь, он любит меня? — с надеждой смотрит на меня Нина.

— А ты как думаешь? Что же ещё должен сделать Шурик, чтобы ты поверила ему? И, знаешь, не занимайся, что называется "поиском блох". Ведь даже у львов бывают блохи! — выпалила я, и тут же пожалела о сказанном. К Нине методы шоковой терапии не подходят. С ней нужно быть деликатнее.

— Как блохи? У львов? Не может быть!

— Ну, в смысле — мелкие слабости.

И всё-таки наш разговор имел позитивное действие. Сравнение запомнилось, осталось на заметке в сознании, и думаю, чем-то помогло в её "трудных" и "непростых" отношениях с мужем.

Как-то раз они возвращались с дачи. Александр Васильевич решил переключить приёмник, чтобы не слушать рекламу. Вдруг пространство наполнил чудесный женский голос. Хотелось молча наслаждаться, как иногда в жару хочется пить.

— Оставь, пожалуйста, это Мария Каллас, ария Розины из оперы «Севильский цирюльник», — Нина глубоко вздохнула, словно готовясь следовать вторым голосом. Вдруг, как всегда на радио, исполнение прервали, для того, чтобы продолжить пустой разговор. А Нина, сделав глубокий вздох, голосом оперной дивы продолжила арию.

Шурик был потрясен.

— Нина! Какой голос! Ты же готовая оперная певица. Я первый раз слышу, чтобы ты пела. И так! Где ты этому научилась?

— Как-нибудь расскажу, когда настроение будет.

О Нинином таланте он узнавал по крупицам. Она обладала сильным, чистым, певучим голосом и абсолютным слухом. С такими способностями ей дорога была в консерваторию. Но характер!

Характер не позволил ей стать оперной звездой. Слишком строга она в своих оценках: "Посвящать жизнь тому, чтобы петь, это не серьёзно". Поэтому, не считая свои способности чем-то достойным внимания, выбрала профессию инженера. А пение стало для неё отдушиной.