Барбара Делински - Соседка

Когда зазвонил телефон, Грэм ехал в машине. Его сердце учащенно забилось.

— Да? — ответил он, но это была не Аманда. Звонил его брат Джо.

— Есть новости?

— Нет. Я еду домой.

— Мама спрашивала, как там у вас.

— Еще бы ей не спрашивать, — проговорил Грэм. — Должен тебе сказать, иногда я жалею, что посвятил вас во все подробности.

Вопросы начались сразу же после свадьбы и с тех пор не прекращались. Все его родственники знали их ситуацию, и это казалось Грэму унизительным.

— Она уже начинает отчаиваться, — сказал Джо, имея в виду их мать, Дороти. — Говорит, что, прежде чем умереть, хочет увидеть твоих детей.

— Джо, прекрати. Сейчас мне только этого и не хватало.

— Понимаю. Я просто хочу, чтобы ты был в курсе. Она все время говорит, что лучше бы ты остался с Меган.

— Выручи меня, Джо, — взмолился Грэм. — Напомни ей, что я женат на Аманде. Погоди, у меня тут вызов, — соврал он, не в силах продолжать разговор. — Я тебе перезвоню.

Он молча отсоединился и в глубокой тишине продолжал ехать по дорогам, которые знал как свои пять пальцев. Ему нравилось, как они вьются вокруг лесистых холмов. Карта городка напоминала дерево — ствол, вырастающий из магистрали, и две основные ветви, поднимающиеся на вершины холмов. От них отходили ветви поменьше, вдоль которых располагались административные здания, офисы и магазины, дальше тянулись тоненькие веточки, а еще дальше, с ветвей, свисали крошечные побеги, на одном из которых и жили они с Амандой.

Свернув на взбиравшуюся на холм дорогу, он пересек луг красного клевера. Дальше росли желтые лилии, а за ними — усыпанные белыми цветами горные лавры.

Случайный человек не заметил бы в тени у дороги аризему с ее темно-бордовыми колокольчиками, но Грэм обратил на нее внимание. Точно так же он мгновенно отличал адиантум от дубовидного папоротника или папоротника-орляка. Все они произрастали в этих лесах.

Дом его детства, где до сих пор жили многие из его родных, находился восточнее, всего в пятнадцати минутах езды, но два соседних городка казались ему двумя разными мирами. Тот, другой город был населен работягами, мечтавшими перебраться со временем в Вудли. Грэм воплотил эту мечту.

Центр Вудли находился у развилки на вершине холма. От главной площади отходили три обсаженные березами улицы. Здесь было множество закусочных и лавочек, магазин скобяных товаров, фотомагазин и дальше — в самом конце одной из улиц — чайная. Офис Грэма располагался над хозяйственным магазином, выйдя из которого жители Вудли частенько заглядывали к Грэму.

Сейчас он не остановился у офиса. Он злился на Аманду за то, что она не вспомнила о нем — хотя бы для разнообразия. Он злился на нее за то, что она так долго не беременела.

По дороге из школы Аманда не могла избавиться от чувства опустошенности. Вынув из волос черепаховый гребень, она встряхнула головой, чтобы кудри рассыпались по плечам, и попыталась расслабиться, подумать о чем-нибудь приятном. В ее жизни было много хорошего, много такого, чего нет у других. Начать хотя бы с красивого дома и трех соседок, две из которых стали ее близкими подругами. Третья соседка, молодая вдова Бена Танненвалда, держалась особняком, но общения с двумя другими Аманде хватало с лихвой. Весной они заходили посидеть на лужайке перед домом, летом делали барбекю на заднем дворе, осенью устраивали застолья по поводу сбора опавших листьев. И кроме того, были еще бесконечные телефонные беседы, разговоры на ступеньках веранды и у бассейна Коттеров.

Аманда вспомнила один из таких разговоров. Обе женщины говорили, как они завидуют ее работе. Карен Коттер трудилась с утра до вечера, не получая за это ни денег, ни признания, а Джорджии Ланге, которая очень хорошо зарабатывала, приходилось каждую неделю на несколько дней оставлять семью.

Аманде платили немного, но она любила свою работу. Школа находилась в десяти минутах езды от дома. А в случае рождения ребенка Аманда могла бы перейти на должность психолога-консультанта с неполным рабочим днем. Она могла бы работать столько, сколько захочет, а дети приходили бы к ней на дом.

Аманда открыла оба передних окна. Было самое начало мая, природа пробуждалась к жизни. Зазеленела только что подстриженная трава — в воздухе стоял ее запах. На раскидистых дубах распустились первые нежные листочки, на березах висели сережки. Крокусы уже отцвели, но еще виднелись островки желтых нарциссов. Зацветали тюльпаны. У каждого крыльца высились пышные кусты сирени.