Дикси БРАУНИНГ - ТОНКИЙ ЛЕД

Сэм устало поднялся и потянулся, царапая пальцами узенькие доски потолка. Рубашка выскользнула из брюк, и он вздрогнул от холода.

Огонь. Тепло. Он, черт побери, рано или поздно выгонит отсюда эту сырость. И не станет есть холодные консервы!

Сэм вышел на крыльцо и уставился на некрашеную заднюю стену дома, стоявшего ближе к реке. Из трубы вился дымок и растворялся над водой. Прозрачная струйка дыма навевала мысли о потрескивании огня в камине, начищенной кухонной утвари и вкусных запахах, поднимающихся из разнообразных кастрюль и сковородок.

А в это время в соседнем доме Мэгги откинулась на спинку стула и водрузила ноги в носках на хромированную решетку старой черной печки. Подобрав с полу одинокий носок, она принялась полировать вощеную деревянную береговушку, то и дело прерываясь, чтобы полюбоваться на творение рук своих. Эту она нарекла Дик, в честь своего кузена из Мантео. Мэгги придумывал имена всем своим пичугам; а у этой были такие же черные блестящие глаза, как и у Дика.

В чулане стиральная машина трудилась над порцией постельного белья. Сущий идиотизм, конечно, выдавать постельное белье в домики, где и водопровода серьезного нет, но, коль скоро у людей имеются определенные привычки, их не изменишь. А эти люди годами арендуют дома на Дунканском перешейке. Новичков сюда не заманишь.

Перегнувшись через стол, Мэгги усадила Дика рядом с его товарищами. Теперь их шестеро, все разные, но и внешний облик и повадка неизменно свидетельствуют о принадлежности к определенному виду. И на всех неуловимый отпечаток руки М. Дункан. Она, конечно, не могла запрашивать за свои приманки такую же цену, какую выставлял Джубал, когда они стали предметом коллекционирования, но дайте ей только срок. Строгать она начала еще в детстве, проводя каждое лето у деда, но по-настоящему искусством резьбы по дереву овладела только сейчас, взрослой перебравшись в дедов дом. Она лишь три года выставляла свои поделки на продажу, но с каждым разом ее работа оценивалась все выше.

Мэгги бросила взгляд в окно – не исчез ли «ровер», который она, возвращаясь из Мантео, заметила у Башни. А. Б., агент по аренде недвижимости из конторы Дика, должен был предупредить ее. Его обязанностью было соблюдать сезонность при аренде, а уж ей полагалось следить за состоянием домов. Собственно, она уже осушила водопроводные трубы на зиму. И котел, между прочим, тоже отключила.

– Не повезло парню, – довольно пробурчала она, обращаясь к птичкам. – Посмотрим, сколько воды он вскипятит теми корягами, что украл у меня. Наглец!

Тем не менее она развернула стул так, чтобы видеть угол Башни. Тот, где была труба. Из трубы показалось облачко дыма и рассеялось в чистом холодном воздухе. Мэгти ждала, не появится ли другое, но – увы. Следовало, конечно, предупредить его – собственно, она же ему говорила: «Сырой плавник не дает тепла». И не ее вина, что сезонный запас дров почти закончился. Это А. Б, забота – следить, чтобы осенью хватало дров на приготовление пищи и легкий обогрев, а уж если ему вздумалось взять еще арендатора – вольному воля. Она не обязана поставлять дрова. Это дело людей с Ист-Лейк.

Ну ладно, если этот бирюк пожелает самостоятельно рубить дрова, она, так уж и быть, одолжит ему инструмент. Но сначала он должен ее попросить. Она же предлагала махнуться: его мокрый плавник на ее сухие, наколотые дубовые поленья. Он сам отказался. И если он захочет попользоваться ее инструментом, ему придется просить особенно вежливо.

Мэгги долго сражалась с ветром, пока наконец простыню удалось надежно закрепить на веревке. Не успеешь оглянуться, как она высохнет: ни морщинки, запах солнца и свежести пропитает все белье – разве сравнишь с сушилкой! Кроме того, сушилка денег стоит.

Мэгги нагнулась и ухватила наволочку. Желтые с белыми полосками – для Тормонда, синие с белыми – для Башни, чисто белые – для Киттрейджа и так далее. Весь Перешеек был когда-то населен Дунканами, но потом молодежь разъехалась, и дома вышли из семейного владения. Одна из последних представительниц семьи Дункан служила теперь смотрителем. Какое падение! Нет, Мэгги не хотела иметь в собственности все дома – она и за нынешнюю-то собственность с трудом выплачивала налоги. С этими курортами, как грибы возникающими вдоль речки, налоги росли астрономически.

Ветер рвал из ее рук очередную простыню. Вот сейчас она расправится с сегодняшней порцией белья и сможет приняться за последнюю задумку – чайку. Она уже выпилила болванку ленточной пилой. Теперь можно творить – обстругивать, шлифовать шкуркой, превращать бесформенный кусок эвкалипта в одну из тех величавых, своенравных дочерей ветра, за которыми она так любила наблюдать. Ухватить бы эту гордую посадку головы, рисунок загнутого книзу клюва…