Виктория Ли - Поймай меня, если сможешь

Она подняла на него глаза, прикрывая полуопущенными ресницами внезапную робость. Ей было трудно общаться с ним этим утром, после ночи, проведенной в его объятиях. Абигейл разрывалась между желанием прижаться к нему, утонуть в его объятиях, почувствовать тепло его тела и подозрением, что он ждет от нее более сдержанного поведения. Поэтому она постаралась, чтобы ее приветствие прозвучало нейтрально.

— После того кофе, который я выпила вместо завтрака, можно было бы ждать от меня большего внимания.

Шутливое выражение мелькнуло у него на лице, но тут же сменилось сожалением. Тэннер опустил руки, словно ждал от нее сигнала, что все в порядке, что он может дотронуться до нее, как возлюбленный, обменяться поцелуем и увидеть в глазах воспоминание о неистовой страсти, которую они делили всего несколькими часами ранее. Абби вздохнула, не зная, как вести себя и что сказать Тэннеру в подобной ситуации.

— Это все из-за ковра, детка. Он такой толстый, что даже парень моих габаритов может бесшумно подкрадываться к людям.

— В этом есть свои преимущества, — кивнула она, потирая сквозь свитер плечо. Этот серовато-белый свитер грубой вязки она носила поверх таких же светлых шерстяных слаксов. — Если бы ковер на лестнице был тонким, я бы сейчас щеголяла не синяками, а гипсом.

Тэннер бережно обхватил ладонью ее подбородок, пробудив этим жестом воспоминания о прошедшей ночи, от которых у нее перехватило дыхание. Его жаркий взгляд сказал ей, что он вспомнил то же самое.

— Больше нигде не болит?

— Болит, но только здесь я могу потерять себя, не нарушая приличий, — и, фыркнув при виде его возмущенного лица, Абби направилась в холл.

Тэннер пошел за ней следом.

— Так что сегодня у нас в расписании?

«Как будто ты не знаешь», — подумала она и повторила бы это вслух, если б он не попытался подвести ее к лифту.

— Нет, — затрясла она головой и свернула к лестнице. — С меня хватило вчера этой мышеловки.

— А я-то готов был поклясться, что виноваты были ступеньки.

— Ступеньки просто оказались под рукой — вернее под ногой. Они ни в чем неповинны. Это лифт заманил меня в ловушку. Кстати, спасибо за кофе, — бросила она через плечо. — Без него я до сих пор была бы в коматозном состоянии и полуодета.

— Мне нравится представлять тебя в полуодетом виде.

— Разумеется.

Он догнал ее на первой же лестничной площадке и нежно, но решительно притянул в свои объятия, а потом приник к ее губам таким долгим поцелуем, что когда поднял голову, оба тяжело дышали. Поцелуй занял какой-то миг, но в этот крохотный отрезок времени ему удалось заставить ее забыть, что на свете есть еще что-то, кроме его объятий.

— Доброе утро, любовь моя! — В голосе его звучала такая нежность, что у нее сильнее забилось сердце.

Она вдруг осознала, что стоит на цыпочках, обвив его шею руками, хотя совершенно не помнила, когда это произошло.

— Мне нравится, когда ты так говоришь, — пробормотала она. — Можешь повторить это снова?

— Позже, — пообещал он и, притянув к себе, повел вниз по лестнице. — Сейчас нам нужно позавтракать. У меня такое предчувствие, что мне скоро понадобятся все мои силы.

Прежде всего, разумеется, было дело. На шерстяной фабрике Тэннер заказал столько шляп, что их хватило бы согреть головы всем рыбакам на северо-западе Тихого океана, не говоря уж об охотниках, игроках в гольф и бродягах. Возможно, он закупил их чересчур много, но таково было условие, если он хотел стать единственным покупателем этой продукции.

Другими словами, он закупил такую крупную партию товара, чтобы полностью вытеснить Абби из этой сделки. Это она предвидела и понадеялась, что он легко избавится от излишков на распродажах за четверть цены. Это решение освободит склад, хоть и расстроит бухгалтера его фирмы.

Она молча наблюдала за проведением сделки, стараясь изо всех сил сохранить на лице выражение досады, чтобы скрыть бурлящий в ней смех. Кончилось тем, что ей пришлось закусить губу.

Тэннер был настолько уверен, что обошел ее в этом, что пригласил пройтись с ним по фабрике, не говоря, конечно, ничего о том, куда они направляются. Он даже зашел так далеко, что позволил ей вести машину. Она решила, что это он сделал из-за того, что его собственная приобрела все свойства тесной обуви: сначала слишком жмет, а потом, когда нога натружена, и вовсе невозможно надеть.

Они ехали не торопясь и, воспользовавшись изумительно ясным солнечным утром, посетили аббатство Маккросс, где побродили среди гробниц известных ирландских поэтов и вождей древних кланов. Позже они позавтракали в придорожном пабе. Еда была простой и сытной: хлеб, сыр и пиво Гинесс. Паб был переполнен местными жителями и звенел от голосов. Однако наречие, на котором здесь изъяснялись, было так же непонятно, как греческий или русский.