Когда отпущенное ей Тэннером время истекло, последовала команда вылезать, произнесенная твердым голосом, но не настолько твердым, чтобы она зашевелилась. Она даже не сменила расслабленной позы, наслаждаясь чудесным ощущением заботы о себе со стороны мужчины, близости с которым хотела так долго.
Он не стал звать ее второй раз, а просто вошел в ванную и остановился рядом с огромным полотенцем в руках. Так, ничего не говоря, он стоял, пока она не поднялась и не позволила его рукам окутать себя теплой махровой тканью.
— Это нечестно. Ты делаешь все, чтобы усложнить мое положение, — произнес он.
Абби прислонилась к нему и вздохнула.
— Не говори со мной о честности и справедливости, Тэннер. Что это в тебе вдруг проснулось благородство?
Он фыркнул, и от его жаркого дыхания, опалившего ее висок, у нее по спине побежали мурашки.
— Ты вся в синяках и ссадинах, Абби. Я не хочу добавить к этому ничего. В твоем состоянии не стоит заниматься любовью.
— Боишься, что я не отличу одни увечья от других?
— Что-то вроде этого. — Тяжело вздохнув, он отступил на шаг и быстро растер ее тело полотенцем. Нежность, с которой это было проделано, пробудила в Абби теплое волнение, которое, зародившись в сердце, медленно стало расходиться по всему телу.
Закончив, Тэннер снял с крючка за дверью ночную рубашку и надел на нее. Та была очень скромной, фланелевой, с длинными рукавами и маленьким вырезом. Подобный ночной наряд не мог возбудить никакого мужчину, пробуждая в нем, скорее, отцовские или братские чувства. Действительно, когда через несколько минут Тэннер уложил ее в постель, вид у него был умиротворенный.
Укрытая до подбородка пуховой периной, Абигейл готова была погрузиться в сон, когда он, сев на постель, склонился, чтобы поцеловать ее. Губы его были жесткими, поцелуй кратким, так что она даже не смогла воспринять его как ласку. Это было просто пожелание доброй ночи.
Приподняв голову на несколько дюймов, Тэннер тихо сказал:
— Мне надо кое-что сделать в своей комнате, но потом я вернусь. А ты давай спи.
— Зачем тебе возвращаться? — Она облизнула губы, пытаясь уловить вкус его поцелуя, а разум стремился понять, зачем ему возвращаться, если он сказал, что не будет заниматься с ней любовью, пока она в таком состоянии.
— Затем, что спать вместе одна из привилегий любовников.
Абби старалась отогнать щупальцы сна, опутавшие ее.
— Если ты останешься, я, наверное, захочу, чтобы ты меня снова поцеловал. — Она загубила всю красоту этой фразы, зевнув во весь рот. Не слишком учтиво, но руки ее были упрятаны под перину и закрыться ладошкой она не могла. Тэннер ничего не ответил, взял с туалетного столика ключ от ее номера и выключил свет в комнате.
Не говоря больше ни слова, он вышел и подергал за собой ручку номера, чтобы убедиться, что она защелкнулась.
Абби снова зевнула и поглубже зарылась в перину. Она надеялась, что он не станет задерживаться, потому что мысль о том, что Тэннер будет спать рядом, показалась ей на удивление приятной. На душе стало спокойно, и она сама себе удивилась, потому что до сих пор рисуемые ее воображением картины (они рядом в постели) слишком возбуждали, а вовсе не успокаивали.
Не прошло и минуты, как она погрузилась в сон, но все-таки почувствовала, что Тэннер скользнул к ней в постель и заключил в теплые объятия.
Абби было жарко, тело горело, как в лихорадке. Волна жара пробегала по ее коже вслед за руками Тэннера. Скольжение его больших сильных ладоней по влажному от испарины телу открывало ей дверь из фантазии в реальность.
Она не задавалась вопросом: сон это или явь. Когда его рот накрыл ее грудь, вобрал в себя сосок, у нее не осталось сил на вопросы, да, пожалуй, и на ответы. Все в ней, в самой глубине ее существа жаждало поддержать неистовый ритм, который задал он. Его любовь была в сто раз ярче и сильнее, чем ей представлялось, более волнующей, чем ее сны. Он дотрагивался до нее там, где она до боли хотела почувствовать его прикосновения, разжигал ее возбуждение страстным шепотом, смягчал ее сердце нежной заботливостью.
Ее ночная рубашка слетела куда-то вместе с периной, но Абигейл не замечала этого, потому что вся пылала, потому что вся сосредоточилась в пульсирующих толчках крови между ногами. Тэннер положил туда руку, лаская розовую плоть, спрятавшуюся в нежных влажных складках, касаясь сначала одним, затем двумя пальцами входа в лоно.
Жар разливался по телу, расходился, как круги по воде. Его язык прокладывал медленный путь от пупка вниз, и, откликаясь на томительную ласку, руки Абби сжимались в кулаки, комкая простыню. Когда он легонько подул на завитки волос, влажно льнущие к его пальцам, она всхлипнула тоненьким, пронзительным голосом.
Читать дальше