Кайса Ингемарсон - На четвертый раз везет

Джеронимо украсил квартиру по образцу рождественского выпуска журнала «Мэзон». По всему дому висели банты из закрученных лент, а за ванной и спальней неусыпно следили маленькие ангелы. Ракель прислала готовое тесто для имбирного печенья в нарушение строгих запретов на ввоз продуктов. Но, как сказала она сама: «В нашей стране преобладает ввоз американских продуктов – настал час расплаты!» Паула показала, как вырезать фигурки из теста, и Джеронимо выпек огромное сердце и вывесил его в кухонном окне. На сердце розовой глазурью было выведено «Дж ♥ Ф».

Паула предпочла отметить канун Рождества в компании шведов, с которыми она познакомилась в «Ред Котедж» – клубе в Сохо, принадлежавшем Балтазару Эклюнду Это был полноватый длинноволосый парень из Гётеборга, который заработал на пентхауз и «мерседес» тем, что обеспечивал истосковавшихся по веселью жителей Нью-Йорка не только танцполом, но и еще кое-чем.

Все пошло наперекосяк, когда Кристофер и Мелкер, приехавшие из престижного стокгольмского пригорода с полными карманами денег, решили, что Рождеству не хватает «снега». Мнения на сей счет разделились, в конце концов парней попросили покинуть вечеринку. Но дух праздника улетучился, и уже к полуночи Паула вернулась домой.

На следующий день Паула подумывала остаться дома, но, увидев, как Джеронимо, влюбленный, словно подросток, укладывает подарок Фрэнку в чулок, соврала, что вечером идет на прием в шведском консульстве. Вместо этого она пошла в китайский ресторан неподалеку от дома и заказала четыре закуски. В честь праздника подали бесплатный десерт – жареный банан. Совсем как дома, подумала Паула.

Как ни старалась Паула не замечать объявления, которое принес Юхан, оно буквально липло к ней – как кошачья шерсть к вельветовым брюкам. Когда Паула решила полить цветы, чтобы сделать в доме хоть что-то полезное, ей пришлось спасать газетный листок от наводнения, устроенного ею на подоконнике. Стряхнув с газеты воду, Паула вспомнила слова Юхана о том, что месяц засухи, когда половина желтых листьев уже облетела, нельзя компенсировать одним потопом. В тропиках, может, так и бывает, добавил он, но домашним фиалкам эта схема вряд ли подходит.

Паула переложила листок на кухонный стол, но оттуда его пришлось отклеивать, оттирая засохший джем от завтрака перед возвращением Юхана.

На микроволновке, под прикрытием газеты «Шведская полиция», листок пролежал почти сутки, однако выпорхнул на волю, когда Паула открыла буфет в поисках чего-нибудь съедобного. Подняв с пола покоробившийся от воды, испачканный джемом листок, она подумала, не отправить ли его в мусорное ведро, но сунула в карман халата, однако и там объявление продержалось недолго. Тем же вечером Юхан выгреб из карманов все, что там находилось, чтобы отправить халат в стирку вместе с содержимым чемоданов Паулы.

Объявление осталось лежать в ванной вместе с измятым обрывком туалетной бумаги, который тоже оказался в кармане халата. Юхан не подал виду, но Паула поняла, что листок он заметил.

На следующее утро она решила, что пора что-то делать. Взяв в руки объявление, все еще чуть влажное после путешествия по ванной, Паула уселась на диван.

Что же тут страшного? Разве она не собиралась учиться? Заняться антропологией или киноведением. Набрать еще какое-то количество баллов в дополнение к своей пестрой коллекции, где тридцать баллов по литературоведению по-прежнему были самым значительным достижением. Которые, как Паула повторяла в утешение себе, могли бы превратиться во все сорок, если бы научный руководитель проявил чуть больше интереса к выбранной ею теме: «Героини произведений шведской литературы ХХ века». То есть интерес-то был, просто шеф попросил Паулу сузить тему, прежде чем приступить к работе, но хватило и этого, чтобы свести на нет остатки ее энтузиазма в отношении академического образования.

Возвращение в университетский городок состоялось спустя четыре года. На этот раз в результате поездки в Канаду и последовавшей влюбленности Паула приняла решение изучать французский. Обучение принесло семнадцать баллов, и даже теперь, спустя шесть лет, Паула не оставляла надежды сдать последний экзамен по фонетике.

Пять баллов по политологии не были поводом для гордости. Не стоило и поступать на этот курс. Его посоветовала Ракель, для которой, по ее собственным словам, он оказался весьма полезным. Паула же нашла его невыносимо скучным.