Татьяна Веденская - История одного развода

Я пожала плечами. Нет, никому из нас не дано заранее узнать всю правду. Никто не может по настоящему заглянуть в будущее. Жизнь – экзамен, к которому не напишешь шпаргалки. Даже если ты – гадалка. А может, даже особенно, если ты – гадалка. С них вообще особый спрос.

Почему я больше полугода жила в полной уверенности, что мои деньги взял Андрей? Ведь я знала его как облупленного. Мне было известно, что он тщательно обдумывает все решения и взвешенно их принимает. Я помнила, должна была помнить, что он никогда не был подлецом и что вся наша жизнь – это игра на двоих, в которой либо оба выиграли, либо оба проиграли. Почему-то слепая злость залила мне глаза, мне хотелось крови. А думать – думать не хотелось.

Для счастья вовсе не требуется исполнения заветных желаний. Или богатства. Или победы в судебном процессе. Иногда для того, чтобы почувствовать себя счастливой, достаточно держать за руку своего сына, лежащего на больничной койке. Сына, который упал с моста, но остался жив. Что еще нужно для счастья, если он улыбается и постоянно переспрашивает одно и то же?

– Ты точно меня простишь? – шепчет он, склонив голову на край подушки.

– А ты меня? – в сотый раз отвечаю я ему.

– Это ерунда, ты ни в чем не виновата, – прикрывает он глаза.

– А ты – мой самый любимый сын. И что может быть важнее?

– Ну, ведь я же подлец! – напоминает он.

– Каждому из нас случается принимать неверные решения. Знаешь, как потом сложно снова все исправить? Но секрет-то в том, чтобы все-таки сделать это. Вот твой папа – молодец. Он принял свое правильное решение, и теперь ты сможешь приезжать в США. Ты рад?

– Очень! – Мишка кивнул и так тепло улыбнулся, что у меня от сердца отлегло.

– Вот и славно. – Я снова сжала его ладонь.

Мы провели в его палате уже несколько часов, пора было уходить. Медсестра уже трижды прогоняла нас, но Марк трижды уводил ее в коридор, что-то там ей говорил, и она оставляла нас в покое. Еще минут на пятнадцать.

– В Америке учат на настоящих программистов, – мечтательно протянул Мишка и прикрыл глаза. Он устал и явно хотел спать.

– Значит, ты будешь там учиться. Мы с Машей едем в Бостон, там полно отличных университетов, – поделился Андрей.

Медсестра в дверном проеме скорчила рожу и знаками попросила нас немедленно убираться.

Я поцеловала Мишку, велела ему выздоравливать и ни в коем случае больше не делать глупостей.

Он ответил:

– Можешь точно не волноваться, только приезжай поскорей. И привези пончиков, – совсем по-детски попросил он.

У меня снова навернулись слезы на глаза. Все-таки он совсем еще ребенок. И угораздило же его пережить такие недетские муки. Полгода чувствовать себя предателем! Не каждый взрослый выдержит.

Мы вышли во двор больницы. Уже вечерело. Скоро начнется сентябрь, и жизнь опять войдет в привычное русло. Мишка пойдет в школу, где нам придется заново вгрызаться в гранит науки. Только вот компьютер я ему куплю обязательно – самый лучший. Мы будем вместе, только вот Андрей будет далеко.

– Слушай, но как же ты все-таки получил эту грин-карту? – не сдержалась и полюбопытствовала я.

Когда Андрей предлагал мне поехать с ним, я, честно говоря, думала, что это какая-то авантюра. Разве можно вот так, запросто взять и получить грин-карту?

– Оказывается, можно, – заверил меня Андрей. Глаза его блестели. – Это в России ученый с моими степенями и количеством работ никому не нужен. А американское законодательство смотрит на это по-другому. Если ты – ученый, известный человек или просто большой талант – неважно в чем – тебя возьмут со всей твоей семьей, чтобы ты укреплял своим талантом мощь Америки.

– А если ты, скажем, повар? – заинтересовалась я.

– А почему нет? Если ты докажешь, что чего-то действительно стоишь – welcome, приезжай и живи.

– Значит, ты доказал, – задумчиво произнесла я. – Я всегда знала, что ты гений.

– А я – всегда боялся, что для тебя это перестанет быть важным и ты меня разлюбишь. С самого первого дня. С экзамена по физике, который ты провалила.

– Провалила бы, если бы не ты! – с легкой ноткой грусти проговорила я. – Как же много мы пережили. И что, почему все так закончилось? Неужели ничего нельзя было сделать?

– Иногда банан – это просто банан. В каких-то случаях нет никакого смысла склеивать то, что склеить невозможно, – с той же ноткой произнес Андрей.

Мне представилось, как он будет с неистовым упорством пробивать себе дорогу в научном мире неведомого Бостона. И наверняка пробьет. Он всегда гениально решал сложные задачи с кучей неизвестных. А я – я буду автоматизировать промышленность России и... постараюсь забыть Марка.