Владимир Шибаев: Серп демонов и молот ведьм

– Потешаетесь, – упрямо огляделся Хрусталий. – Насмешничаете. Все смеются, как прокаженные. И наукам все равно, кроме медицины. Точные науки и поют точно. И слаженно повторяют удачный эксперимент. По воплощению… А Вам, поди, все равно… Есть или нету…

Алексей Павлович пожевал губы, нахмурился и сообщил отрывисто и сухо:

– Абсолютно наплевать. Есть или нет… Не встречал.

Посетитель вздрогнул, как-то сжался, скукожился, лицо его покрылось пятнами и незаметными преждевременными морщинками, а на виски выбежали две капли пота. Стал он сразу жалок и стар.

– Извиняюсь за все тогда, – тихо сказал он. – Что потревожил и сам потревожился. Думал… где взять точный перевод. Синхрон. Думал… совета и ободрения… Нужен автор. А то ведь, если нету… или есть, мы – просто чертеж…

– Так вы не автор статьи? – делано удивился непонятливый газетчик, чтобы как-то смягчить неловкую минуту.

– Какой же я автор, я разве похож? – едва ли не плача и дрожа небритым кадыком, прерывистым голосом сообщил посетитель. – Я похож только на словарь для списывания со скрижалей. Какой же я автор, вот уж смешно.

– Очень похож. Вылитый автор, – успокоил чудака газетчик. – Тогда кто Вы, вообще?

– Разве сблизи не видно? – исподлобья глянул невзрачный визави. – Я ясно помешанный.

Обозреватель удовлетворено кивнул, быстро оглянулся кругом.

– Так… Вы, может быть, не туда пришли. Вам в… клинику или амбулаторию надо.

– Не-ет… Медицина наша лечит неизлечимых, которые перешли край, или для заработка, потому что не в силах и не в настроении распознать раньше. А я еще не дошел… Знаете, нужен большой, двадцать лет – с восемьдесят восьмого года в пути…

– Не волнуйтесь так. Сумасшествие теперь очень поддается… у нас и в газете. У нас и статьи были. Могу…

– Я не сумасшедший, я помешанный, – тонко, но твердо разделил Хрусталий. – Нужно оглядеться и вывести. Аксиома. Рухлядь зашорила. Сейчас все такие. Вы, может быть, – в отчаянии продолжил он, – подозреваете себя… как бы выполняете норматив. Держитесь за рамку. И думаете не напоминать иных, склонных… к полноте искаженного замысла. Изложите свои основания.

– Знаете что, – с сухой обидой прервал неврастеника журналист. – Хрусталий Марленович. Надо сначала все же подлечиться. А потом статья… Газеты… болты. Пожелаю Вам…

– Я лечусь, – угрюмо и тихо сообщил Хрусталий. – Самолечение. Хожу все время ногами, на скорость. Ботинки сносил за лето. Перевожу. За часами внимательно приглядываю. Чтобы не скакали. Дочь с женой навещают… иногда, – при этом обозреватель как-то вздрогнул. – Выключаю постоянно телевизор. Стираю порошком… физическое движение. Стирает лишнюю память. Музыку сфер – не слышать. Болтом занимаюсь, когда соседи шумят, в меру, – понес он совсем ахинею. – При некоторых поворотных нагрузках при изящных изгибах ванадий мягче титана. Только бы американские органы не выведали. Центральное управление… Вот только тень иногда уходит, не нахожу, строптивую, – споткнулся он, встретив взгляд журналиста. – Виноват, прошу за беспокойство. Все прогресс болезненный. Аксиома. Виноват, оторвал… Сам оторван, гвоздь без шляпки. Пойду, – и стал поворачиваться, и пошел к выходу, сгорбившись, и опустив шею, и тяжело переставляя ноги.

– Послушайте, – послал ему вслед журналист, лишь бы что-то сказать. Вгрызлась вдруг и начала сосать жалкая жалость. – А… А автор вашей статьи этой… Кто?

– Триклятов, – глухо, полуобернувшись, сообщил полукалека.

Через секунду застывший было обозреватель жестко, чуть не злобно выбросил:

– Постойте. Стойте! Дайте статью, погляжу.

Ашипкин залез глубоко в куртку и вытянул мятый ксерокс.

– Осторожно, – попросил он, улыбнувшись губами. Журналист пошуршал листами.

– Немецкий специальный журнал. Ревю физических и математических наук. А Вам-то зачем?

– Перевожу за деньги, – тихо признался Хрусталий. – Единственный прикорм и отдушина… амбразура. Статью «Сименс» о перспективных грантах заказали наши наноавантюристы. Вот, выдали в конторе. За деньги чего не сделаешь. Фрукты… яблоки с витаминами тоже…

– А зачем прикидываться? – спросил Алексей Павлович, строго вперясь в переводчика. И оглянулся.

– Из пропусков ушли. Пусти нас, Ираида. Мы ненадолго, наверху посидим.

– Не положено, – влез, приняв военизированную стойку, понадобившийся наконец Горбыш. – Теперь положено огонь на поражение.

– Да ладно тебе, – грубо оборвала воина Ираида.