Клейтон Мэтьюз: Новый Орлеан

— Ax вот как… Ладно, посмотрим. — Адвокат взял со стола портфель и словно невзначай обронил:

— Прессе стало известно о вашем дневнике… Журналисты проявляют огромный интерес к его содержанию…

— Нет, не хочу, чтобы о моем дневнике трепались все газеты!

— Речь может идти об очень больших деньгах.

Ваш дневник хотели бы заполучить информационные агентства; мы могли бы выторговать еще больше, если бы заставили общенациональные журналы за него драться.

«Вот он, выход! — обрадованно подумал Эндоу. — Господь Бог не покинул меня в беде! Он указал мне путь, научил, как позаботиться об Эстелл». Он отвернулся от адвоката и несколько мгновений смотрел в крошечное зарешеченное оконце на захламленный дворик позади тюрьмы. Вспомнил вдову Освальда. За ее рассказ ей предлагали любые деньги. А его повествование уже все записано, один дневник, правда, попал в руки полиции, но остальные тетради, где в подробностях живописуются еще два убийства, надежно заперты в чемоданчике, который хранится у него дома.

Эстелл разбогатеет и сможет нанять кого-нибудь себе в помощь.

Он повернулся к адвокату.

— Если они так заинтересованы в одном дневнике, я смогу получить больше денег еще за два?

— В зависимости от их содержания, — осторожно ответил Барлоу. — А что в них?

— Я убил еще двух неисправимых грешников.

Раньше, до этого, — гордо заявил Эндоу. — Об этом и написано в других тетрадях.

— Еще двух? — встрепенулся Барлоу. — Политиков?

— Да. Не таких, правда, важных. Сенатора штата и мэра. Там, на востоке.

Алчность пламенем полыхнула в глазах Барлоу.

— А где же эти тетради?

— У меня дома. Заперты в чемоданчике под кроватью. Но сначала нам с вами придется кое-что уладить… — Эндоу вновь сел на стул и принялся объяснять адвокату:

— Это касается моей жены, Эстелл. Она калека, прикована к инвалидному креслу, когда меня нет рядом, позаботиться о ней некому.

Поэтому если я получу деньги, то прежде всего хочу обеспечить за ней нормальный уход…

Джим Боб был занят упаковкой тех немногочисленных вещей, которые успели скопиться на его временном командном пункте. Ему предстояло вернуться к своему постоянному месту работы в деловом центре города.

Внезапно он услышал, как за его спиной открылась и закрылась дверь. Он выпрямился и обернулся.

И нисколько не удивился, увидеть стоявшего на пороге Эбона. Его наголо обритая голов? отливала металлическим блеском, внушительная фигура распирала тесный тренировочный костюм.

— Насколько я знаю, вы хотели поговорить со мной, капитан? — произнес Эбон с мрачным выражением лица.

— Интересно, откуда же ты это узнал? — сухо спросил Джим Боб.

Он жестом предложил Эбону стул, а сам устроился за своим столом. Сунул в рот остывшую трубку.

Сегодня в общем-то она ему была не нужна. Масленица и все связанные с ней проблемы позади, так что можно и расслабиться. Хоть немного.

Несколько долгих мгновений Эбон медлил, потом все же сел на предложенный ему стул. Очень нехотя, как показалось Джиму Бобу. Капитан в полном молчании не сводил пристального взгляда со своего гостя, стараясь хранить на лице равнодушное выражение.

Эбон заерзал на стуле и сердито нахмурился.

— Капитан, я пришел сюда не за тем, чтобы вы на меня вот так пялились! — зло выпалил он.

— Да? А зачем же ты пришел?

— Я уже сказал. Слышал, вы меня ищете. Мне стало любопытно, какие обвинения…

— Ты же знаешь, Эбон, против тебя не выдвинуто никаких обвинений. Хотя… — Джим Боб сделал многозначительную паузу. — Это дело с одним из твоих людей… как ты его звал? Грин, если не ошибаюсь?

Думается, здесь кое-что можно сообразить… Подстрекательство к беспорядкам, приведшее к смертельному исходу.

— Что за чушь, капитан! Сами знаете, никому нет дела , до того, что вчера убили еще одного негра. Вот если бы это был белый, какой-нибудь ваш боров…

— Тут ты абсолютно прав, Эбон, — одобрительно закивал головой Джим Боб. — Если бы все случилось по-другому, если бы твой Грин убил полисмена, он был бы уже арестован по обвинению в убийстве. Да и ты с ним заодно оказался бы за решеткой… У твоих братьев сегодня появился новый мученик, так ведь?

— У белых тоже. Герой. Футболист этот.

— Да, уверен, сейчас о старине Медвежьи Когти в Новом Орлеане говорится много добрых слов. — Пронзительный взгляд капитана остановился на бесстрастном лице Эбона. — Сдается мне, тебе его не очень жаль, а?

— Да не особенно, — небрежно пожал плечами Эбон.