Клейтон Мэтьюз - Новый Орлеан

В момент вбрасывания Медвежьи Когти, не сводя глаз с крайнего нападающего, рванулся к своим воротам. Здоровенный крайний потерял пару секунд. наткнувшись на соперников, но сумел прорваться сквозь них двумя короткими прыжками и по. — плавной кривой устремился к воротам.

Медвежьи Когти рискнул все же обернуться на бегу и бросить взгляд на нападающего: так и есть, сильно посланный мяч лечит в его направлении по низкой траектории.

Медвежьи Когти одним рывком обогнал крайнего нападающего и перехватил мяч в воздухе. Путь к воротам соперников был свободен, лишь тощий их нападающий оставался единственным, кто мог ему помешать. Медвежьи Когти прикинул, что, смог бы, наверное, пробежаться всего-то девяносто восемь ярдов и занести мяч в зону…

Но к чему пыхтеть и потеть? Игра сделана.

Он поднял мяч высоко над головой. А потом, растянув в злорадной ухмылке рот до ушей, уселся на него.

Толпа болельщиков разразилась хохотом и победными воплями. И начала скандировать:

— Когти! Опять он их уделал! Когти! Опять он их уделал!

— Брет! Да что с тобой? Зову, зову…

Вздрогнув, Брет Клоусон вернулся к действительности. Прислонившись плечом к штанге футбольных ворот, он разглядывал белокурую девушку, энергично шагавшую к нему через все поле.

— Прости, Лина, — смущенно произнес он. — Старые футболисты не умирают, они просто растворяются в воспоминаниях о былой славе.

И все же тот матч за кубок профессионалов происходил не в столь далеком прошлом. Они сыграли его всего две недели назад, и этот самый стадион стал свидетелем великого взлета Брета Клоусона. Да, для «Сейнтс», его команды, сезон выдался неудачным, но сам Брет был признан лучшим защитником среди профессионалов, стал участником кубковой игры, и в тот воскресный день пережил, наверное, самый звездный час во всей своей долгой футбольной карьере. Всего две недели назад.

Девушка встала рядом с ним. В руке она держала дипломат, в котором, как было известно Брету, находились диктофон, несколько блокнотов и прочие неизбежные атрибуты журналиста.

Лина Маршалл в свои двадцать шесть была не самой красивой из женщин, когда-либо встречавшихся Брету. Однако у нее были свои сильные стороны.

Это уже совершенно определенно. Миниатюрная, она весила не больше мокрого полотенца. Брету иногда приходило в голову, что, если бы он встал на весы, а потом взял Лину на руки, их стрелка даже и не подумала бы отклониться.

Но фигурка у нее неплохая, а карие глаза были теплыми и ласковыми, как у лани. Возможно, поэтому она старательно прятала их за строгими очками в черной роговой оправе. Узкое подвижное лицо, очень живое, излучало энергию. Брет также знал, что ум у нее острее, чем игла шприца, которую ему вонзали в больное колено перед каждой игрой.

Лина Маршалл была спортивной журналисткой, прости Господи!

Когда Брета познакомили с ней, он ей не поверил:

— Спортивный журналист в юбке? Это что, новый финт в борьбе за женское равноправие?

— Ну, если не быть женоненавистником в принципе, можете найти хотя бы одну причину, по которой женщина не может писать о спорте?

— Ага, одну могу назвать с ходу. Признайтесь, что хоть раз играли в футбол, и я сдаюсь.

— Ваша правда, в футбол я никогда не играла — так же как и подавляющее большинство моих коллег мужского пола. Но отец у меня всю жизнь тренировал футбольные команды: в средней школе, в колледже, четыре года он работал с дублем «Игле».

— Вон оно что! То-то «Игле» с последних мест в лиге не вылезает…

— Можно подумать, что ваша «Сейнтс» лучше?

— Здесь вы правы.

— Значит, мне можно доверять?

Доверять Лине было действительно можно. Через неделю после их знакомства Брет убедился, что она изумительно глубоко понимает спорт. Все виды спорта. Но профессиональный футбол особенно.

Она получила задание написать статью о Брете Клоусоне, лучшем защитнике среди профессионалов, для престижного общенационального спортивного журнала.

Замявшись, он все же спросил:

— Ты можешь… как бы это лучше сказать… передать вот это ощущение стадиона?

— Еще как! — Она склонила голову к плечу (Брет уже начал привыкать к этой ее манере) и прищурила глаз, словно смотрела через объектив фотоаппарата.

— Когда я увидела, как ты стоишь здесь, без всяких там наколенников и наплечников, один-одинешенек под перекладиной ворот среди пустого стадиона… Впервые пожалела, что нет с собой камеры… Мог бы получиться потрясный снимок, с таким, знаешь, настроением. Могучего, крутого защитника по прозвищу Медвежьи Когти, подумать , только, застали в приступе ностальгии. Сомневаюсь, правда, чтобы такое фото напечатали…