Энн Мэтер: Возвращение на остров любви

— Меган!

Его голос сейчас звучал сердито, но она ничего не могла с собой поделать.

— Дай мне еще немного времени, — умоляла она, все еще надеясь, что Реми уступит. — Я…я просто не могу бросить в беде твою мать. Если я нужна ей, то я останусь здесь ради нее.

Реми на мгновение закрыл глаза, словно зрелище перед ними оскорбляло его чувства, но, когда открыл их снова, весь гнев его исчез. К сожалению, вместе с остальными эмоциями. Его лицо превратилось в холодную маску.

— Я думал, ты другая, Меган, — проговорил он, и, хотя слова обжигали, в его голосе не было презрения. — Но я ошибался. Ты не хочешь принимать на себя никаких обязательств. Что я такое для тебя? Часть курса лечения? Наверное, я слишком льщу себе. У тебя со мной просто пляжный роман.

Реми проглотил остатки пива из бутылки и поставил ее на кофейный столик матери рядом с уже опустошенными. Вот они, больше полудюжины, с отвращением подумал он. А напиться, как собирался, не получается.

Не следовало принимать приглашение матери на обед, мрачно признал он. Весь последний месяц удавалось успешно уклоняться от ее приглашений, и хотя он знал, что рано или поздно придется держать отчет, все же предпочитал тянуть время.

Он был не в настроении общаться. Ни с кем, если на то пошло, но с матерью — особенно.

Ему нужно еще пива — или чего-нибудь покрепче. С минуты на минуту может войти мать.

Он поднялся из кресла и вышел на террасу.

Еще оставалась надежда, что удастся сбежать в темноту от своих мыслей, но звуки музыки и смеха из ресторана внизу лишь усилили его горе. Господи, ну когда ему станет легче? Когда удастся смириться с фактом, что Меган не вернется?

Как он был глуп, с горечью думал Реми. Он считал, что, едва закончатся похороны, едва мать смирится со смертью его деда, ему будет достаточно объявить Меган о своих чувствах. Он надеялся, что она поймет, что его утренний гнев в день похорон был вызван лишь горем. И ревностью, честно признал он. Он ревновал к тому факту, что Меган ставит чувства его матери выше его собственных.

Но получилось совсем не так, и ему оставалось лишь обвинять во всем свою мать. Как только Анита обнаружила, что ее отец оставил Меган десять процентов акций отеля, у нее началась истерика, а когда мать успокоилась, Меган уже сложила вещи.

Мучительная боль терзала его, когда он вспоминал ужас, застывший на лице Меган. Он бы никогда прежде не поверил, что мать может вести себя столь отвратительно. Она обвиняла свою сводную сестру в подлоге, в мошенничестве и Бог знает в чем еще.

Все это было совершенно лишним. Господи, дед оставил ей сорок пять процентов акций отеля. Так к чему весь этот шум? Дед вовсе не сделал Меган совладелицей. Реми тоже получил сорок пять процентов и считал эту долю немалой.

Но его мать не желала замечать ничьих чувств, кроме собственных. Тем более чувств Меган. Реми был уверен, что мать постаралась выставить Меган из отеля, да и никто на месте Меган не захотел бы остаться в подобных обстоятельствах.

Тем не менее он не мог поверить, что Меган уедет, не попрощавшись с ним. Возвращаясь той ночью из отеля домой, он был полон решимости увидеть ее на следующий день. Но помешала работа. Он приехал в Эль-Серрат поздно вечером. И обнаружил, что Меган уже улетела вечерним рейсом.

Но и тогда Реми был уверен, что Меган свяжется с ним. Он оставил распоряжение Сильви, чтобы та сообщила ему немедленно, если позвонит мисс Кросс. Даже если он будет в суде, она должна была передать ему сообщение.

Но она не позвонила, и после трех мучительных недель он поступился своей гордостью и позвонил сам. В ее городской квартире трубку не сняли. А как называется ее компания, он понятия не имел. Возможно, мать знала, но он не желал выяснять у нее.

Прошло уже четыре недели. Уступив мольбам матери, он наконец приехал сегодня. Нужно спросить ее, знает ли она, как связаться с Меган. Если разразится скандал — пусть. После того как она сломала его жизнь, ему нет дела до ее чувств.

— Реми? — раздался голос из гостиной.

— Я здесь, — произнес он, засовывая руки в карманы брюк и направляясь к двустворчатой двери. — Вышел подышать воздухом.

— Не удивительно, что тебе потребовался воздух. — Голос матери был резок, но потом, словно осознав, что ступила на скользкую почву, она прикусила язык. — Прошу прощения за задержку. Андрэ рвет и мечет. У него девяносто пять заказов на ужин, и он не знает, как справиться при двух печах.