Сара Крейвен: И пусть воссияет солнце

— В какое-нибудь местечко, куда не сможет заявиться злая королева, — улыбнулась Адель. — Я буду по тебе скучать.

— Ну, это случится не сразу, я могу искать и планировать.

— А там, глядишь, прискачет принц на белом коне и спасет тебя, — проговорила Адель с невозмутимым видом.

Один уже попытался, подумала Зоя. Правда, ездит он на метро.

Она допила чай и поставила кружку в раковину.

— Мне надо поскорее перевезти и где-нибудь сложить мамины вещи. От тети Меган всего можно ждать.

— После той картины — да, — согласилась Адель. — Очень жаль. Я всегда считала ее яркой и красивой.

— Она не безнадежно испорчена, просто рама разбита. Я возьму ее завтра с собой.

— На автобусе будет неудобно. Неподалеку от работы моего мужа есть рамочная мастерская, я попрошу его завезти туда картину. А во время обеденного перерыва ты забежишь и выберешь раму.

Надо только завернуть ее в бумагу и обвязать, и я прямо сейчас заберу ее.

— Ох, Адель, это было бы здорово, огромное спасибо.

— Она сильно ее повредила, — угрюмо сказала Адель. — Даже задник оторвался. — Она попробовала приладить его обратно, но вдруг остановилась. — Погоди-ка. Здесь внутри что-то есть. — Она пошарила рукой за холстом и извлекла на свет пухлый, потрепанный конверт.

Зоя уставилась на находку. Ей почему-то стало неуютно.

— Ты не хочешь его открыть? — поинтересовалась Адель.

— Да, — потрясенно произнесла девушка. — Почему мама положила его туда?

— Может, она о нем забыла?

— Она, наверное, хотела сохранить это в тайне. А я считала, что между нами не было секретов. — Зоя растерянно улыбнулась.

— У тебя сегодня выдался тяжелый денек. — Адель похлопала ее по плечу. — Пожалуй, я оставлю тебя одну. А картину занесешь потом, если захочешь. — Женщина вышла.

Зоя опустилась на диван.

В жизни Джины Ламберт была какая-то тайна. И если бы Меган не швырнула картину на пол, все, возможно, так бы и осталось.

Может, не надо вскрывать конверт, а просто выкинуть его в мусорный бак?..

С внезапной решимостью Зоя разорвала конверт и вытащила содержимое. Там был какой-то документ, фотографии, бумаги.

Развернув документ, Зоя с удивлением обнаружила, что он написан на иностранном языке, скорее всего на греческом. На фотоснимках были местные виды: деревенская улица с рядом аккуратных белых домиков, рынок, лавки с фруктами; пожилая женщина вела ослика с поклажей.

Но одна фотография резко отличалась. На ней под высокими кипарисами стоял мужчина в шортах и рубашке. На лицо падала тень, но что-то подсказывало Зое, что он не англичанин и что мужчина улыбается. И почему-то ей было ясно, что улыбается он ее матери.

Словно проверяя себя, девушка взглянула на фотографию отца возле маминого кресла. Нет, на снимке был явно не Джон Ламберт.

Зоя нервно сглотнула: она прикоснулась к тайне, которую совсем не хотела открывать.

Развернув несколько тонких листков, она с волнением поняла, что это, видимо, перевод греческого документа, который так ее озадачил.

Зоя нетерпеливо пробежала листки глазами, затем снова вернулась к началу, чувствуя, что мысли у нее в голове смешались. Потому что высокопарный, официальный язык сообщал ей, что это дарственная, передающая Джине Ламберт виллу «Даная» на острове Тания, недалеко от Ливасси.

Зоя была ошеломлена. Она прочла перевод в третий раз. Имя дарителя не было указано, но оно должно было быть в оригинале. Несколько оставшихся бумаг оказались туристическими буклетами, счетами из отеля «Ставрос» и билетом на паром.

Зоя вдруг осознала, что, каким бы невероятным это ни казалось, она теперь владела виллой в Греции. Почувствовав, что ее сотрясает нервный озноб, девушка подошла к буфету, где еще стояла бутылка маминого любимого коньяка «Наполеон», и плеснула себе в бокал. Живительное тепло разлилось по телу.

Немного успокоившись, Зоя принесла атлас и отыскала Танию. Это оказался маленький островок в Ионическом море, а Ливасси, похоже, была его столицей.

Зоя вспомнила, что сестра Адель работает в туристическом агентстве. Она расспросит ее об острове и как туда добраться.

Ибо в том, что она должна поехать на Танию, Зоя не сомневалась. Она должна собственными глазами увидеть виллу «Даная», если, конечно, та еще сохранилась. И лучшей возможности съездить в Грецию ей не представится: впереди летние каникулы, а у нее отложено немного денег.

Разумеется, она не собирается оставлять виллу себе. Если та обитаема — выставит на продажу, если рушится — просто уйдет, как, по всей видимости, сделала когда-то ее мать.