Ирина Щеглова - Песчинка на ладони

И вся толпа детей, сопровождающих и родителей, нагруженных багажом, устремилась к регистрационным стойкам.

Мама скользнула губами по Ликиной щеке, отец смотрел в сторону.

– Пока. – Мама слегка толкнула ее в спину, Лика молча шагнула вперед. Вокруг гомонили незнакомые девчонки, парни, их родители. Слышались шутки, последние наставления. Сопровождающие пытались перекричать всех.

Лике стало страшно. Она почувствовала себя беспомощной щепкой в водовороте.

Она проснулась с ощущением счастья. Или почувствовала себя счастливой еще во сне, хотя почему же во сне, она и вчера чувствовала себя счастливой. Да-да! Неделю перед отлетом Маринка еще нервничала, временами ее даже лихорадило. Мама говорила, это от возбуждения. Ну, естественно! Как же иначе! Ведь надо было столько всего успеть, купить, собрать. Шутка ли: она летела в другую страну; но дело не в этом, ей и раньше приходилось бывать в других странах, так ведь то с мамой, а теперь – одна. Не то чтобы она уж очень переживала – нет. Просто было немного не по себе. Разумеется, она все продумала, и вообще, она весь год готовилась. Изучила сайт «Тропиканы», прочитала правила, отзывы, пересмотрела множество снимков и видео. Ей все нравилось, чем дальше, тем больше. Она еще не знала, как отнесется к ее идее мама, ходила вокруг и около, исподволь задавала наводящие вопросы… А маме все время некогда, она же вся в работе, на бегу. Шутка ли – быть владелицей сети косметических салонов! Маринка очень гордилась мамой. Она считала себя самостоятельной и вполне справлялась с домашним хозяйством, да что там такого особенного – подумаешь! Она давно привыкла к частым маминым командировкам. И если раньше за ней присматривали мамины подруги, то последние пару лет Маринка ловко отказывалась от такого присмотра, считая себя вполне взрослой. Маринкина бабушка не вмешивалась в ее жизнь, да и жила она довольно далеко. Отец тоже когда-то был, да давно сплыл. Маринка его и не помнила совсем.

Мама – совсем другое дело. Маму Маринка обожала. У них это взаимно. Маринка знала, стоит только попросить – мама сделает. Но все-таки немного опасалась. Как мама посмотрит на то, чтобы отпустить ее одну?

Напрасно волновалась. Очень даже спокойно мама отпустила. «Чего в городе сидеть? Я еще неизвестно когда вырвусь, так что лети, девочка!» И Маринка полетела!

А в аэропорту соседскую девчонку встретила – года на два младше, испуганную, взъерошенную, как желторотый воробьишка, выпавший из гнезда. Маринка сразу же решила взять ее под свое крылышко, она и родителям Лики пообещала. Может, сгоряча, но, во-первых, девчонку стало жалко, во-вторых, Лика все-таки своя, а мало ли как там еще сложится…

Но пока все складывалось великолепно! Прекрасно, восхитительно, чудесно!

Наверное, поэтому она проснулась счастливой, легко спрыгнула с кровати и, раздвинув шторы, выглянула в окно:

– Супер!

Повернула голову, взглянула на соседку, свернувшуюся калачиком на своей кровати.

– Ликусь! Вставай! – пропела. Но та никак не отреагировала. Маринка, продолжая напевать, подошла к ней, потрясла за плечо.

– Я не пойду, – заявила Лика, отворачиваясь к стене.

– Да ладно, – Маринка решила не отставать, – я тоже не выспалась, но надо же хоть разок попробовать, что они дают на завтрак.

– Плевала я на их завтрак. – Лика натянула простынь на голову. – Отстань, а?

В номер постучали:

– Девчонки, доброе утро, – донеслось из-за двери, – у нас подъем.

– Ольга, мы идем! – весело отозвалась Маринка.

– Достали, – проворчала Лика, но вставать и не подумала.

Маринка пребывала в радужном настроении. В окно било южное солнце, номер ей сразу понравился. Вчера она толком не успела обжиться, вещи валялись повсюду. Надо бы повесить их в шкаф, но некогда. Маринка плюхнулась на кровать и рассмеялась:

– Хватит кукситься, – посоветовала она Лике, – ты и вчера весь день недовольная была, и сегодня. Болит что-нибудь?

– Ничего…

Маринка вскочила:

– Вот что, я пока умоюсь, а ты поднимайся, о'кей?

Лика повернула к ней взлохмаченную голову, сверкнула глазами:

– Я же попросила, отстань!

Маринка пожала плечами: психует чего-то… По дому скучает? Она же еще маленькая – всего четырнадцать, а Маринке – почти шестнадцать. К тому же ее просили присматривать за Ликой, кто же знал, что она такая злюка. И молчит все время. Возись теперь с ней… Вчера еще вроде ничего была, соглашалась со всем. Только вечером закапризничала, когда на берегу сидели со свечкой, отказалась говорить, вскочила, ушла в номер, потом сказала, что устала. Ну, бывает, день тяжелый, перелет, смена климата и все такое. Даже в море не купалась. И знакомиться ни с кем не стала.