Татьяна Герцик - Чудеса всё же возможны…

Но она всё равно чувствовала себя обманутой. Это очень смахивало на примитивную ревность, но избавиться от нее не хватало сил. Обида, для которой не было оснований, огнем опалила сердце, и она решила разорвать этот замкнутый круг. Она не желала больше служить Владимиру психотерапевтом. Она вообще не желала его больше знать. Хватит!

Когда домой пришла мама, то даже испугалась, увидев лицо дочери – опухшее и болезненное. Успокоилась только тогда, когда Настя уверила ее, что это всего лишь легкая простуда и скоро пройдет.

Через день Влад, как ни в чем ни бывало, снова позвонил ей, но она ровным тоном попросила его больше ей не звонить. Удивившись, он принялся горячо выпытывать, почему. Ничего не выведав, уверился, что у нее появился другой, и заявил, зло задышав в трубку:

– Ну, раз теперь я мешаю тебе жить спокойно, то конечно, звонить я больше не буду. Но только скажи, кто он? Как его зовут?

Ей послышались в его голосе ревнивые нотки, но она решила, что это ей просто показалось. Независимо ответила:

– Ты его всё равно не знаешь, так зачем тебе его имя?

Он сердито возразил:

– А если знаю?

Хмыкнув, она саркастично заметила:

– Ну, тогда тебе тем паче о нем ничего знать не нужно. Еще расскажешь обо мне какой-нибудь компромат. Так что пока, и будь счастлив! – и безжалостно положила трубку.

Прекрасно зная его страсть к лидерству, и то, что он никогда не оставляет последнее слово за другими, на следующий же день купила определитель номеров и не поднимала трубку, если видела, что звонит Владимир. Он долго не успокаивался, и на дисплее определителя почти год высвечивался опасный номер, но потом все же сдался и больше не звонил. Увидеть ее и не пытался, чему она была только рада.

С тех пор прошло два года, она почти успокоилась и научилась гнать прочь мысли, причинявшие столько боли. Работала участковым педиатром в детской поликлинике их микрорайона, знала практически всех детей на своем участке. Жизнь текла пусть и монотонная, бесцветная, но зато спокойная. Но год назад внезапно заболела мама и, не дав дочери времени опомниться, умерла. Почечный криз. Это был настоящий удар. Мама никогда ни на что не жаловалась и, казалось, всё хорошо. И вдруг… Настя приходила в себя весь год, остро чувствуя свое одиночество и ненужность.

Только-только она начала спать по ночам, не обливаясь слезами от мыслей о своей бесталанной судьбе, как изуверский приказ Алевтины снова швырнул ее в пучину воспоминаний.

Прошло несколько суматошных дней, во время которых она металась от полного неприятия подобной встречи до робкого «а вдруг?»…

Чем больше проходило времени, чем больше она думала о встрече, тем больше ей хотелось видеть Влада. Потихоньку желание хоть ненадолго оказаться с ним рядом, вспомнить ощущение забытого уже счастья превозмогло опасения, и она решилась идти. Чтобы укрепить свой дух, купила симпатичный брючный костюмчик, придававший ее фигурке некоторую сексуальность.

Утром в субботу посетила парикмахерскую, сделала стрижку и маникюр, и ровно в три, как и было велено, пришла к «Радуге».

Погода стояла хорошая, светило последнее солнышко, мягко согревая землю, и почти все одноклассники толпились у входа, не спеша заходить в мрачноватое здание. Тайком оглядевшись по сторонам, Настя не увидела ни Владимира, ни Вячеслава. Наверняка они приедут вместе. Они и в школьные времена были друзья не-разлей-вода.

Девчонки были разряжены в пух и прах, кто подчеркивая цветущую красоту, а кто скрывая раннее увядание. Настя посмотрела на свой бесформенный серый балахон, в который нарядилась в последнюю минуту, решив, что в нем не будет привлекать к себе излишнего внимания, и пожалела о своем опрометчивом решении.

Завидев ее неприкаянность, Аля провела ее за столик, где уже сидели Люба Городилова и Маша Иванова. Одно место оставалось свободным, но вот для кого? В школьные годы Вячеславу нравилась Любаша, но она предпочла ему Пашку из параллельного класса. Они даже поженились после школы, но, как водится, этот ранний брак счастья никому не принес, и через пару лет они разбежались, успев обзавестись потомством. Насколько Настя знала, с той поры у Любы так никого и не было.

Кого посадит к ним Аля? Вячеслава или Владимира? Настя почувствовала, как от волнения начинает биться венка на виске, предвещая приступ мигрени, и разозлилась на себя. Ну, сколько же можно? Ей же уже двадцать семь! Взрослая женщина!