Алина Знаменская - Пока живу, люблю

— Я не знаю, — протянула она. — Можно мне подумать хотя бы неделю?

— Нет. Если ты уедешь, то можешь не вернуться. Это исключено.

— Не собираешься же ты меня держать как пленницу здесь, в больнице? Мне нужно собрать хотя бы кое-какие вещи…

Марина покачала головой. Решимость в ее глазах не уступала место никаким другим чувствам. Вероятно, решимость придавала ей сил.

— Я забронировала номер в гостинице, сейчас ты отправишься туда. Вот деньги. — Марина достала из-под подушки маленький кожаный кошелек. — Купи себе все, что нужно на первое время. А домой позвони. И на работу. Сегодня я скажу мужу, что в агентстве подобрали для нас няню. Обговорю с ним все детали, а завтра ты прямо с утра отправишься к нам домой. Адрес в кошельке.

Вика ничего не успела возразить — вошла медсестра делать укол.

— Все, Викушенька, иди. Сейчас у меня укол, потом Макс привезет девочек. А завтра звони мне уже из дома.

Медсестра заслонила от Вики Марину. Виктория потопталась, молча собрала свои вещи и вышла.

Уже в коридоре она надела плащ, сунула в карман кошелек. На улице Вика остановилась.

В больничном сквере гуляли больные с посетителями. Сквозь молодую листву пробивалось весеннее солнце. Вика все еще находилась в полугипнотическом состоянии. В ушах стоял настойчивый голос Марины, а перед глазами парило ее бледное лицо.

Ноги отказывались повиноваться. Неужели она, Вика, все-таки даст втянуть себя в эту авантюру? Да она уже подчинилась чужой воле, как марионетка! Что она скажет матери? На работе все просто обалдеют. Особенно Петровна.

Виктория села на лавочку в сквере. Достала из кошелька бумажку с инструкцией и прочитала: гостиница «Горизонт», автобусы №№ 3, 14, 244. Остановка «Кинотеатр „Мир“».

Она не могла не восхититься подругой. Марина всегда была прекрасным организатором. Она, как всегда, учла все мелочи! Вике оставалось неукоснительно следовать инструкциям. Как во сне она села в указанный автобус, как робот вышла на указанной остановке.

В гостинице она поняла, что смертельно устала, и, уснув при свете дня, проспала до утра.

Проснулась с твердым убеждением, что все вчерашнее — кошмарный сон. Не может быть у Марины никакой неизлечимой болезни. Зря она себе накрутила все эти фантазии вокруг мужа и детей. Чушь собачья. Она поправится, и все у нее будет хорошо. Потому что не может быть плохо, когда такое солнце бьет в окно.

Через час Вика вышла из гостиницы с решительным намерением сообщить о своих выводах Марине и сразу же уехать в родной Первомайск. На душе было легко и пусто. Ее утренние размышления подтверждало все вокруг своим свежеумытым весенним видом. И детский сад с флажками на перекрестке, и музыка из раскрытого настежь окна, и на редкость улыбчивая кондукторша в автобусе. И вдобавок, когда Вика вышла из автобуса у больницы, на остановке она увидела двух глухонемых, которые хохотали! Две глухонемые девчонки лет по четырнадцать знаками показывали друг другу что-то смешное и беззвучно заливались.

Нет, явно все вчерашнее — фантазия воспаленного воображения. Или же — шутка подруги. На Марину это, кстати, похоже. Сейчас она встретит Вику улыбкой до ушей и словами: «Ну как, здорово я тебя разыграла?»

В больничном сквере утренняя решимость стала медленно таять. Вика села на скамейку. Сквер был еще пуст — рано. Но и когда он потихоньку начал наполняться людьми, Викино настроение больше уже не покачнулось на весах здравого смысла. К ней неукоснительно возвращался вчерашний кошмар.

В принципе она может никуда и не заходить. Может сейчас взять вот так и тихо уехать восвояси. А потом обо всем написать Марине. В письме даже лучше получится, аргументированнее. Придя к такому простому решению, Виктория поднялась и.., не сделала ни шагу.

Среди посетителей, спешащих от центрального входа к большому мраморному крыльцу, она увидела мужчину и двух девочек. Это потом она уже анализировала, почему именно на них остановился взгляд. А тогда она просто схватила их взглядом и подумала: они. Хотя знала, что прийти к Марине они должны были вчера, сразу после нее.

Мужчина шел быстро, полы его длинного плаща развевались, и волосы развевались. Волосы были не по моде длинны — как у артиста или художника. Две девочки бежали за ним вприпрыжку, не забывая шлепнуть ногой в лужу и изредка черкнуть за собой след цветным мелком. На крыльце мужчина остановился, что-то коротко бросил девочкам и скрылся за стеклянными дверьми. Девочки остались стоять на крыльце. Впрочем, «стоять» — это явное преувеличение. Они, конечно же, не стояли в общепринятом смысле. Сначала потолкали друг друга плечами. Потом маленькая, поняв, что несколько уступает большой в силе толчка, отошла и насупилась. Затем она что-то увидела и позвала старшую. Сестры опустились на корточки и стали что-то усердно рассматривать на мраморном полу, уткнувшись друг в друга лбами. Вика поймала себя на мысли, что не прочь узнать, что такое заинтересовало детей. Они шевелили губами, тихо переговариваясь.