Райдо Витич - Банальная история

Я хмуро посмотрела на подъездные двери — злой, капризный мальчишка. Домой совсем не хотелось. Здесь, рядом с братом, я чувствовала себя защищенной от всей грязи мира. Я бы с удовольствием прижалась к шелку рубашки, прикрывающей родную грудь, и забылась безмятежным сном.

— Малыш, — позвал Андрей, повернул к себе, заглядывая в лицо, — ну, не хмурь бровки — морщинки появятся, и Яна не поможет… Ты действительно его любишь?

— Глупый вопрос, Андрюша. Почему ты спрашиваешь?

— Так… — он отвернулся, отстукал пальцами по рулю незамысловатую мелодию и тихо спросил: — А если вы расстанетесь?

Я насторожилась — сердце неприятно заныло в груди:

— Почему мы должны расстаться?

— Не должны, малыш, конечно, не должны, но… жизнь такая штука.

— Почему ты задаешь такие вопросы? Что-то знаешь? Скажи — что?

— Да ничего, малыш, успокойся, — Андрей широко улыбнулся. — Работа у меня такая. Сегодня бракоразводный процесс закончил. Грязный. Вот и подумалось.

Глаза честные, бесхитростные. Но я знала, что за ними может скрываться все что угодно. Однако я хотела верить, и поверила.

— У вас отвратительная работа, господин адвокат.

— Да уж.

— Константин Сергеевич, кстати, тоже казался усталым. Я тебя подвела?

— Нет. Ты подарила нам еще один чудесный вечер, и не нужно мучить себя сомнениями. Мои знакомые не только порядочные, но и весьма понимающие люди. Им было достаточно того, что ты внимательно слушала их интеллектуальные пикировки.

— Но не принимала в них участия…

— Наверстаем упущенное в следующий раз. Кстати, как тебе Борзов?

Вадим Михайлович был «новеньким» в этой компании. Пепельноволосый мужчина невысокого роста, с атлетической фигурой и волевым, но не жестким лицом, заинтересовал меня. В нем чувствовалась сила — не только физическая, но и духовная. Он был ненавязчив, немногословен, и этим импонировал еще больше. Взгляд его чуть раскосых карих глаз исследовал, но не следил, и был честным.

— Неплох, — кивнула я. — Намечается дело?

— С ним? Нет. Но… по-моему, он заинтересовался тобой.

— О, только не это! Хватит с меня твоего Лугащенко!

Мы оба рассмеялись, вспомнив неуклюжего мужчину невзрачной наружности — помощника Андрея. Его любовь ко мне была робка, как подснежники, неистребима, как снег на горных вершинах, и стара, как палеонтологические находки.

Пойду-ка я, пока Андрей не начал мне сватать еще кого-нибудь.

— Борзов — не Лугащенко, — остановил меня серьезный голос Андрея.

— Ты хочешь, чтобы я бросила ради него Олежку? — насторожилась я.

— Что ты, малыш. Как ты могла такое подумать? Может, просто так бросишь?

— Прямо шекспировский сюжет. А Шабурин и Кустовский разыгрывают Монтекки и Капулетти. За что вы его не любите?

— А за что любить? — тихо спросил Андрей. — За отвратительное отношение к тебе?

— Ты необъективен. Представь, что твоя жена будет частенько пропадать по ночам…

— С братом, уважаемым и известным в городе человеком. В обществе порядочных людей. И не пропадать, а общаться и отдыхать от унылых дней и рутины существования замужней женщины…

— Но без тебя.

Он вздохнул и закивал, признавая мою правоту, но его взгляд говорил об обратном. Я не хотела продолжать дискуссию и вышла из машины.

Андрей, как водится, пошел провожать до дверей квартиры. Молча пропустил вперед себя в двери лифта и так же молча всю дорогу гладил пальцем мех шубки на моей груди, задумчиво щурясь. Когда лифт остановился, он вдруг вскинул взгляд и тихо спросил:

— Олег хорошо целует?

Я дрогнула — этот вопрос, этот взгляд…

Это было четырнадцать лет назад, вот в такую же предновогоднюю ночь. Я лежала в полумраке своей комнаты и орошала подушку горькими слезами, страдая от неразделенной любви к однокласснику — парню своей лучшей подруги. А та, как мне казалось, назло, специально давила на психику, рассказывая подробности их свиданий, до нюансов передавая впечатления от первых объятии и поцелуев. Мне только исполнилось пятнадцать, но я уже казалась себе никому ненужной старой девой, у которой нет будущего — все в прошлом. Мир казался черным, люди — злыми, посланными специально изводить меня.

За стеной шуршали книжные листы — казалось, также мне назло. Я не выдержала и пошла в комнату братьев.

Андрей сидел за столом, обняв колено руками, и при свете настольной лампы читал книгу. Я не знаю, что тогда случилось, может, повзрослела в одночасье, а может… нет, не знаю. Я просто увидела его обнаженный торс, по которому плыли тени, и поняла, что мой брат намного красивее Ярослава. Тому было пятнадцать, Андрею — двадцать четыре.