Вера Колочкова: Слеза Шамаханской царицы

Особенный день – тридцать первое декабря. Не хлопотный вечер, не пьяная танцующая ночь, а именно – день. Как она любила его всегда! За утреннюю торжественность предвкушения, за полотенце на вымытой голове, за телефонные звонки, из череды которых вдруг выплывет забытый голос давнего знакомого, решившего напомнить о себе ни с того ни с сего...

Вообще все казалось необычным в этот день, более выпуклым, приобретало особую окраску. Даже цвета ингредиентов для салата, сыплющихся с разделочной доски, – мелкая крошка яичного желтка, зеленые кубики авокадо, розоватая маслянистость кусочков соленой семги... Вроде продукты и продукты, праздничная еда. Смешаются с заправкой, составят салатную композицию, которая будет красоваться на столе между бутылкой шампанского и заливной рыбой. И никому не будет интересен сам процесс – тот, дневной, кухонный, самый счастливый... Да еще и происходящий под аккомпанемент привычной новогодней теленетленки – а как же без нее-то? – «...никого не будет в доме, кроме сумерек, один длинный день в сквозном проеме...». Вот интересно, мог ли Борис Пастернак, когда писал эти строчки, хоть на минуту предположить, что они станут на долгие годы гимном многих женщин, готовящих угощение к новогоднему столу?

И даже если не увлекающихся этим приятным делом, а просто дефилирующих по квартире от платяного шкафа к зеркалу? Вот как она, например, Лиза Вершинина, именно так в этот момент лениво дефилирующая и себе под нос их напевающая. Ей сегодня как раз новогодний стол накрывать не надо – так уж получилось, что пьяная танцующая ночь предполагается в кафе, куда им с Владом надо прибыть к десяти часам. Хотя было бы приятнее дома отметить, конечно... Все-таки семейный праздник. Друзей бы позвали, маму... Но ничего не поделаешь, нужно уважить традицию – уже третий год весь их дружный рабочий коллектив отмечает Новый год разухабистой вечеринкой в арендованном для этой святой цели кафе. И это, надо признаться, в самом деле дорогого стоит! Ну где еще найдешь такой коллектив, чтоб у всякого было желание даже и Новый год встретить, как говорит Влад, «рожа к роже»?

Впрочем, она этот прекрасный день употребила не зря – собралась с силами и навела идеальную чистоту в квартире. Спокойно, никуда не торопясь, плавно переходя из комнаты в комнату. И Сонечка ей не мешала – послушно проспала в детской положенные на дневной сон два часа. Потом, еще раз обойдя свои владения и насладившись собственным рукотворным уютом, уселась перед телевизором с чашкой чая – теленетленку досматривать, пришептывая вслед за артистом Мягковым: «С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них...» Ах, как хорошо сказано! Именно – всей кровью... «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг!»

Что ж, вот и фильм кончился. И «моя Надя приехала», и телевизионная мама произнесла сакраментальную фразу: «Поживем – увидим». Пора бы уж и ее маме приехать, обещала же не опаздывать! В пробку попала, что ли? Хоть бы позвонила... И Максим не звонит, как они добрались с компанией до чьей-то там загородной дачи...

О, а вот и телефон откликнулся на ее беспокойство! Ага, Максимка-таки сподобился...

– Ну что, сынок, как вы там?

– Да все хорошо, мам, не волнуйся! Правда, в доме холод собачий, зуб на зуб не попадает, сейчас печку топить будем...

– А успеете к Новому году?

– Успеем! Машка тебе привет передает!

– Да, спасибо! И ты ей от меня привет передай! Вас много там собралось?

– Много.

– А кто такие, откуда?

– Ой, мам... Ну что ты опять контролера включаешь? Я тебе пацан, что ли? Все свои, институтские... Из моей группы, из Машкиной...

– Ну ладно, не сердись. И я тебя умоляю – не увлекайся спиртным! Ты же знаешь, твой организм совсем не приспособлен... И вообще...

– Да знаю, знаю! Не боись, мам! Я по другой генетической ветке карабкаюсь, мы это с тобой не раз уже обсуждали! Тоже, нашла время...

– Да, конечно. Прости, сынок...

– Ну все, мам, пока!

– Пока... Но я ночью еще позвоню, ладно? Нет, не в смысле проконтролировать, просто поздравить...

– Ага... Да я сам позвоню, не волнуйся!

Нажав на кнопку отбоя, она поморщилась от недовольства – и впрямь, чего ее понесло! Ну да, страдал Максимкин родной папаша болезненной страстью к зеленому змию, ухватил-таки, бедолага, свою долю дурной наследственности. Так крепко ухватил, что ей, восемнадцатилетней соплячке, выскочившей по большой любви замуж, мало не показалось. Бежала тогда от него с трехлетним ребенком в чем была... Ну да ладно, дело прошлое. Лишь бы из этого прошлого проклятые гены в Максимкиной природе не проклюнулись, вот в чем беда! От них ведь не застрахуешься, изгородь из упреждающих душевных разговоров не соорудишь... Но, с другой стороны, и впрямь – тьфу-тьфу! – пронесло парня. Как он и сам рассуждает – по другой генетической ветке карабкается... Да и отчим – хороший для него пример в этом смысле...