Реббека Форстер: Шаг навстречу

Ошеломленная вопросом, Бриджет не сразу смогла ответить. Когда же она заговорила, в ее голосе звучало осуждение. Она так изменилась, став частью мира, который был гораздо больше Килмартина, что он опасался — им никогда не понять друг друга.

— Но ведь нужно что-то менять, папа. Когда я жила здесь, единственное, о чем я могла мечтать, так это о том, каким огромным стал бы город, если бы улицы сделать пошире. И если бы тут была хорошая гостиница, то люди могли бы приезжать сюда и заниматься бизнесом, и Килмартином можно было бы гордиться.

— Бриджет Девлин! А ну прекрати сейчас же свою болтовню! — повысил дрожащий от старости, но не от гнева голос Джил Девлин. — Я горжусь Килмартином, каков он есть! И для того, чтобы мы ходили с высоко поднятой головой, не нужно строить новых красивых домов! И нам не надо, чтобы туристы шныряли повсюду и совали нос в наши дела!

— Но миссис Килберн хотела, чтобы я сделала что-нибудь хорошее для Ирландии на те деньги, что она оставила мне. Мы всегда говорили с ней о Килмартине и о том, что можно сделать. Мы мечтали, а теперь эти мечты никак не могут осуществиться. Я так хорошо помню эти разговоры, папа…

— Это все разговоры, разговорами они, малышка, и останутся. Твоя хозяйка, наверное, никогда не видала нашего местечка, даже когда была молоденькой, как ты. Потому она думала изменить вовсе не Килмартин. И даже если бы она вернулась в Ирландию богатой, по твоим словам я вижу, она была не из тех, кто стал бы говорить, что нам делать. Только не та женщина, о которой ты мне все эти годы писала. А что до мечтаний преобразить Килмартин, малышка, так это всегда были именно твои мечты. С самых младенческих пор. Еще когда ты сидела у меня на коленях, я знал, что ты никогда не останешься жить здесь, как бы я этого ни хотел. Разве не было бы замечательно, если бы ты вышла замуж и жила бы со своими детишками дверь в дверь с моим домом, чтобы я мог видеть, как они подрастают… Твоя мать тоже это понимала, упокой ее душу Господь. Когда она умирала, она взяла с меня обещание не быть слишком эгоистичным и не удерживать тебя.

— Папа, ты никогда не говорил мне, — заплакала Бриджет.

— Я не собирался заставлять тебя чувствовать, что ты должна быть кем-то другим, а не самой собой. Я не хотел, чтобы ты знала, как я тревожусь за тебя, малышка. Если бы я это сделал, ты никогда бы не отправилась на поиски приключений. Ты так и не нашла бы своего места в мире. Мин Драм наговорила тебе ужасных вещей — у нее всегда был язык без костей. Но на сей раз Мин говорила правду. Я знаю, что у тебя были самые лучшие намерения. И, конечно, ты никогда нарочно не задела бы чьи-нибудь чувства. Но, Бриджет, это твои мечты, не наши. Твои помасштабнее, наши попроще. Твои мечты унесли тебя из Ирландии. Там ты нашла свое счастье. Туда тебе и надо вернуться, чтобы осуществить свою самую большую мечту. Если ты останешься здесь строить дома и асфальтировать улицы, лучше тебе от этого не станет.

Она вскочила с кровати, не в силах посмотреть отцу в глаза. Ей было так стыдно. Конечно, она никогда не думала никому навязывать свой план или самое себя. Но как отец, который никогда не бывал нигде, кроме Килмартина, оказался таким мудрым? Единственное, в чем он ошибался, так это в том, что ее счастье лежит там, за океаном, где сейчас Ричард Хадсон.

— Я вижу теперь, как ошибалась, папа. Наверное, мне надо сделать что-нибудь другое. Что-нибудь, что людям действительно нужно и чего они сами хотят. Может, открыть больницу? Разве это не было бы здорово?

Джил Девлин поднял бровь.

— И ты будешь счастлива? Работать и жить без любимого человека?

— Я перестану любить его, — заявила Бриджет, но голос ее дрогнул.

— Не выйдет. Я говорил тебе, что до сих пор люблю твою мать, хотя она уже столько лет, как умерла. Иногда мне слышится, будто она зовет меня из кухни. Я поднимаю взгляд, и мне кажется, что увижу ее в дверях, вытирающую руки о передник в клеточку… Я даже разговариваю с ней, Бриджет. Она утешает меня, когда я один. Она помогает мне отдохнуть, когда я устаю. Она убаюкивает меня своим шепотом ночью. Малышка, я помню каждое слово твоей матери — и горькие слова, и слова любви. Сейчас я уже не такой красавец, как твой Ричард, но для сердца красота не важна — ведь твоя мать любила меня. И ты любишь этого человека точно так же. Я по твоим глазам это вижу. Не надо отрекаться от любви, Бриджет.

— Но, папа, он больше не любит меня. Может, и не любил никогда, — ласково сказала она, опустившись перед ним на колени и заглядывая ему в глаза. Она накрыла ладонями его руки, ощутив, как они немощны. — Я получила то, что, как он говорил, должно было достаться его матери. Если бы я это вернула, ничего бы не изменилось. Рана была уже нанесена. Он сказал, что не знает, любит он меня из-за денег своей бабушки или вопреки им.