Дарья Волкова: В золотых чертогах Валгаллы

— Просим прощения за шум, — извиняется, подняв руки, Булат. — Товарищ погорячился. Мы больше не будем.

— Глебыч, ты чего?! Чего буянишь? Чего «Нет»-то?

— Не все!

— Ты ж сам сказал, что у вас все кончилось…

— Но мне не все равно!

— Из-за чего хоть?

Глеб наливает еще водки, выпивает, не закусывая. Не берет его сегодня. Или это ему кажется?

— Козел я…

— Ну, да, конечно…

— Не, правда, Булат, козел… редкий…

Роняет голову на руки.

Булат меланхолично жует последний маринованный груздь и размышляет. Редкий, ага. В красную книгу занесенный. Юльку он неплохо знает, и характер у нее… Красавица, умница… и при этом стерва редкостная. Что там у них случилось, он, конечно, не знает, а Глеб не рассказывает, но без Юлькиного активного участия не обошлось, это точно.

Булат смотрит на рыжую макушку Глеба. Нажрался, подлец… Как же я тебя, такого лося здоровенного, домой потащу?

Хеймдалль— страж богов, охраняющий мост-радугу Биврёст на границе Асгарда и Мидгарда от великанов-ётунов. Он видит и днем и ночью на расстоянии ста миль и слышит, как падают листья, как растёт трава в поле и шерсть на овцах. Он надежный стражник, поскольку совсем не нуждается во сне. Также, возможно, он был «прародителем человечества».

Его зубы из чистого золота, а у его пояса висит золотой рог Гьяллархорн, звук которого будет слышен во всех уголках мира. Звук его рога возвестит о начале Рагнарёка.

— Что, это так просто?

— А это кажется простым?

— Ну, ты ничего не сделал и… Ты, правда, за день заработал пятнадцать тысяч?

— Это немного.

Глеб неверяще качает головой и потрясенно смотрит на экран ноутбука.

— Да за что? Как?

— Деньги должны работать — это же азы экономики.

— И много у тебя там работает?

— На РТС? Трешка крутится.

— Три тысячи?

Булат хохочет.

— Чудак-человек. Три миллиона. Российских деревянных.

— Ну, да, конечно… Как всегда… Нужны миллионы…

— Иначе никак, Глебыч. Без старт-апа нельзя. Это ж азы экономики…

— Что все заладил — азы да азы… — морщится Глеб. — Что, простым смертным это недоступно?

— Почему? Доступно. Мы вон семинары проводим регулярно. По обучению игра на бирже.

— Семинары… А мне нельзя… персональных занятий? — смущенно спрашивает Глеб. — Как особо… «одаренному»… лоху?

— Глебыч, да для тебя — все что угодно! Что, попробовать хочешь? Научиться?

— Хочу.

— Да не вопрос. Но старт-ап все равно нужен.

Глеб в задумчивости трет лоб.

— Есть у меня… идея.

Мать была только рада, что он переехал жить к ней. А вот от идеи продать квартиру Глеба пришла в ужас. Да еще чего ради — в какие-то авантюры ввязаться! Но Глеб уперся и сделал по-своему. Продал квартиру, продал мотоцикл. И засел за компьютер.

Булат стал у них дома частым гостем — уж больно душевные пироги пекла Валентина Ивановна. Так вот, под пироги и пиво, и проходило обучение доктора Самойлова совсем не медицинской науке — игре на бирже.

— Глеб, вот скажи мне — почему?

— Ну, мне показалось…

— Перекрестился?

— Сабанаев, чего пристал?!

— Я! Не! Понимаю! Откуда ты знал?!

— Ну… я почитал аналитику… потом по телевизору в новостях услышал… а еще к матери соседка приходила…они там на кухне говорили…

— Ты покупаешь акции, исходя из того, что сказала ваша соседка?!

— Да нет! — Глеб с досады от невозможности объяснить запускает руки в волосы. — Ну, просто… Все как-то вместе сложилось… И я подумал… и купил.

— Что ты подумал?

— Не знаю, бл*дь! Подумал, что нужно купить! Именно эти фьючерсы.

— Ты собака, Самойлов! Натуральная собака! Рыжая! Все понимаешь, а сказать не можешь! Ну, что, поздравляю тебя…

— А что голос такой похоронный?

— Ты, падла, гений! Без всякого образования… Интуит хренов. Я завидую.

— Правда?

— Нет. На самом деле, я за тебя очень рад, Глеб. Если это то, что тебе действительно нужно.

Откуда он знает — нужно ему это или нет? В материальном плане — безусловно. И так — адреналина он хапнул, когда в эту авантюру ввязался… Зато теперь… Увлекательное это дело, нервы щекочет. И получается ненадолго забыть…

— Глеб, здравствуй!

Его тошнит уже от одного звука ее голоса. Выдыхает шумно, пытаясь справиться с собой. В конце концов, в первую очередь, виноват он сам. Взрослый мужик, понимал, что делал. Но слышать ее не хочет!