Фреда Брайт - Маски. Незримые узы

Гарбо находилась под самым большим подозрением, пока в один прекрасный день Бетт не заявила:

— Сегодня утром я очень внимательно рассмотрела ее руки: слишком молодые. И потом, она грызет ногти. Можно было бы предположить, что это Джекки Онассис, но, как пишет «Трибьюн», она проводит лето на Гавайях, плавает на яхте с Каролиной и Джон-Джоном. Принцесса Анна тоже в турне… Бардо? Видит Бог, ничего нельзя определить из-за ее одежды! Одевается как монахиня. Это наводит меня на мысль, что она от кого-то скрывается. Может, от мафии, а может, она — русская шпионка. Или ее разыскивает полиция…

Аликс засмеялась, не сознаваясь, что тоже заинтригована: женщина у озера поразила ее невыразимой печалью своего облика.

— А возможно, это просто очень скрытная личность, — сказала она. — Не надо ее трогать.

Впрочем, сегодня на террасе, откуда таинственной незнакомки нигде не было видно, Бетт больше интересовала итальянская кинозвезда — которая с тигровыми шубами, — и то, на кого она, по мнению Аликс, больше похожа: на Лорен или Лоллобриджиду?

— Я не знаток в этих вопросах, — ответила девушка. — Они обе очаровательны.

В дальнем углу террасы показалась Ким, направлявшаяся к ним с набором для игры в скрэббл. Она двигалась с неуклюжей грацией подростка, а ее волосы искрились едва ли не ярче солнца. Лицо Бетт озарилось.

— Я вам вот что скажу, Аликс: все эти знаменитые, так сказать, физиономии, мелькающие в нашем заведении, и в подметки не годятся моей девочке! Правда?

Очень возможно, что это была и правда. Весты вообще представляли собой удивительную пару: мать и дочь. Мрак и свет. Соль и сахар.

За исключением золотистого цвета волос (впрочем, Бетт была обязана им скорее красящему шампуню, чем природе), между ними не было ничего общего — ни во внешности, ни в характере.

Мать — невысокая, крепко сбитая, с толстыми запястьями и лодыжками. Когда она вытягивала вперед шею, то напоминала мопса, с жадностью гложущего кость, — нетерпеливого, жадного, цепкого. У нее были серые хитрые глазки и маленький забавный ротик. Она находилась в беспрестанном движения — вертелась и крутилась, шмыгала носом, размахивала сумочкой, притоптывала ногой, сопровождала свою речь похлопываниями собеседника по руке или плечу, попыхивала своими любимыми черными сигариллами, как бы стараясь хоть дымом проникнуть в чужое замкнутое пространство. Разговор она сдабривала пословицами и поговорками, в которых непременно в той или иной форме упоминались деньги, например: «Это платье гроша ломаного не стоит», «бьюсь об заклад», «денежки счет любят» и т. д. Ее любимыми прилагательными были слова «богатый» и «состоятельный», которые она произносила с таким удовольствием, словно смакуя, что Аликс внутренне содрогалась.

Но если Бетт напоминала мопса, то Ким относилась к явно более изысканной породе. Аликс решила, что ее отец должен был быть очень симпатичным, так как уже в четырнадцать лет Ким походила на статуэтку: сильная, хорошо сложенная фигура, правильные черты лица. Все говорило о том, что со временем она превратится в настоящую красавицу. Ее фиалковые глаза отличались необычностью цвета и глубиной. Благодаря стараниям доктора Фрэнкла теперь у нее были высокие скулы, отчего овал лица стал изящнее (как у Сюзи Паркер, пояснила Бетт), тесно прижатые к голове ушки («а то торчали раньше как у Кларка Гейбла») и ямочка на подбородке (как у Эвы Гарднер).

— Моя Ким, — утверждала Бетт, — будет знаменитостью. Кино… Бродвей… Фото на обложках журналов. Вот увидите!

Бетт Вест фабриковала звезду.

Аликс Брайден ужаснулась: Ким Вест не следовало привозить сюда. Ее внешность «до того», т. е. до операции, была тем, на что большинство женщин надеялись «после того». В данном случае попытка «подправить» саму мать-Природу поражала Аликс в казалась не только ненужной, но даже преступной. Тем не менее Ким безропотно согласилась на хирургическое вмешательство. Обладая покладистым, нетребовательным и простодушным характером, она имела обыкновение спокойно сидеть, положив руки на колени, и слушать, как мать перечисляет все ее достоинства.

— Послушайте-ка, — набрасывалась Бетт на любого, кто имел неосторожность просто с ней поздороваться, — вы только полюбуйтесь на это!

И не дожидаясь, пока жертва попытается улизнуть, она извлекала из своей необъятной сумки альбом с газетными вырезками и пускалась по ним в долгое путешествие, в котором сама играла роль гида.