Кристина Додд: Джентльмен-разбойник

Он поднял руку, призывая ее успокоиться.

– Возможно. Леди Леттис ясно дала понять о вашей удивительной неспособности находить дорогу. Но она не права. Я считаю это способностью импровизировать. Мисс?..

– Чегуидден. – Компаньонка присела в реверансе, как ее учили в школе мисс Смит для благородных девиц. – Эмма Чегуидден.

В бальном зале, наблюдая за Майклом Дьюрантом, она не заметила в его манерах высокомерия. Скорее он показался ей чертовски красивым – высокий, широкий в плечах, суровый. Его черный костюм из прекрасной ткани и отменно сшит. Она готова держать пари, что Дьюрант пользовался услугами только лучших лондонских портных. И все же одежда сидит на нем не слишком хорошо: сюртук узковат в груди, брюки велики в талии, весь ансамбль придает ему вид могучего рыцаря, наряженного джентльменом. Волосы у него были рыжие, не тронутые сединой. Глаза яркие, пронзительно-зеленые, кожа загорелая.

Он поклонился.

– Очень приятно, мисс Чегуидден. Вы из йоркширских Чегуидденов?

– Именно. – Наивно было радоваться тому, что Дьюрант знал о ее семействе, респектабельном, хоть и обедневшем, но после этих слов Эмма прониклась к нему симпатией. – Мой отец был священником во Фрейберне, недалеко от поместья Сент-Эшли.

– Я эти места хорошо знаю. Очень красивые, почти дикие. Вы скучаете по ним?

– О да. Весной, когда ветер дует над пустошью, шевеля пурпурный вереск, я… – У Эммы резко перехватило дыхание. Она взяла себе за принцип никогда не думать о доме. Невольные слезы вызовут только насмешки.

Но Дьюрант сказал:

– Я нахожу, что Морикадия очень отличается от Англии.

– Вы правы. – Эмма с трудом сглотнула, взяла себя в руки и указала на восток. – Город космополитичный, такой яркий и полный богатых людей, приехавших развлечься.

– На самом деле Тонагра, – он взял ее палец и повернул в противоположном направлении, – находится там.

– Ох. – Ее не смутила его поправка. Скорее Эмма осознала, сколько времени прошло с тех пор, как она общалась с человеком, который по крайней мере не оскорбляет ее. И его прикосновение, проникая через ее тонкую нитяную перчатку, было теплое, нежное, легкое.

– Но я перебил вас. – Дьюрант убрал руку и, когда Эмма не ответила, сказал: – Мисс Чегуидден?

Сбитая с толку своими мыслями, она торопливо заговорила:

– Здесь, в Морикадии, игорные дома большие, роскошно украшенные, и так много посетителей! Столько денег! И замки на склонах гор рассыпаны как звезды в небе. Но в то же время… люди настолько бедны, и у меня такое чувство, что никакие усилия человека не могут обуздать эти вершины или покрывающий их непроходимый лес. – Вспоминая узкую извилистую дорогу, по которой они приехали сюда с леди Леттис, вплотную подступающие деревья, ущелья, которые она видела, когда карета поднималась на перевал, Эмма вздрогнула и закуталась в шаль.

Сообразив, что Дьюрант внимательно на нее смотрит, она вспыхнула.

В бальном зале Эмма сочла его лицемером, очередным аристократом, разыгрывающим трагедию ради эпатажа и свежих сплетен.

Сейчас он выглядел другим – удивленным и сочувствующим ее непростой жизни. И все-таки он видел слишком много, слишком хорошо понимал ее эмоции, и в нем чувствовалась какая-то затаенная сила, как у тигра, поджидающего добычу. Впрочем, в ее положении обращать внимание на подобные детали грозит возможностью быть замешанной в скандал и оказаться невинной жертвой.

Так что нужно быть осмотрительной. Хоть Дьюрант и проявил доброту, он мог быть столь же противным и насмешливым, как другие джентльмены, окружавшие леди Леттис, и куда более опасным, поскольку вызывал на откровенность.

– Не обращайте внимания на мои слова, милорд, – сказала Эмма смиренным тоном. – Это всего лишь глупые домыслы.

– Нисколько. Вы демонстрируете глубокое понимание окружающей обстановки.

– Значит, вы пробыли здесь долго?

– Очень долго.

– И ваша семья не способна уплатить выкуп?

– Какой выкуп?

– Чтобы освободить вас и вы смогли бы вернуться домой.

– Мои родные были бы весьма шокированы такой просьбой. Они уверены, что я мертв.

– Какой ужас! Разве вы не можете послать тайное сообщение, чтобы облегчить их горе?

– Я предпочитаю этого не делать.

От потрясения и отвращения Эмма застыла на месте.

– У вас, наверное, есть мать, отец…

– И два брата.

– И вы не хотите к ним вернуться?

– Я никогда не допущу, чтобы они положили деньги в карманы де Гиньяров.