Клэр Нейлор - Любовь. Инструкция по применению

Эми выпрашивала, одалживала и зачастую просто брала без спроса вещи, которые могут пригодиться в Сиднее. Она стащила крем для загара с работы, вшила молнию в свои желтые канареечные шортики и позаимствовала у Люсинды большую часть ее летнего гардероба. В это время года в Австралии жарко. Сама она никогда там не была, но в далеком прошлом пересмотрела все серии «Соседей», поэтому какое-то представление об этом континенте все же имела. Благодаря чемодану «Вюиттон» (несмотря на то, что он был с вмятинами и являлся собственностью «Вога») ей автоматически дали одно из лучших мест в салоне самолета. Перед полетом Эми потягивала «Перье» в шикарном VIP-зале ожидания. В качестве закуски она поглощала маслины, которые бизнесмены иногда кладут в «мартини», и спровоцировала резкий дефицит этого продукта на авиалинии. Но в целом Эми вполне могла сойти если не за крайне важную персону, то, по меньшей мере, за сравнительно важную.

Вначале полет был просто превосходен. Последовав совету Люсинды, Эми переоделась в обычную одежду, накрылась кашемировой шалью вместо одеяла и пила исключительно минеральную воду. Потом она жирным слоем намазала лицо увлажняющим кремом, так что в итоге напоминала масляный салат, откинулась на спинку и смотрела фильмы. Лишь после остановки в аэропорту Бангкока (отвратительное место — нигде нет шоколада, одни бесполезные розовые орхидеи) ее начала одолевать тошнота. Эми пустилась заглатывать имбирные таблетки с такой скоростью, как будто они вот-вот выйдут из моды, а когда поняла, что средства на травах бессильны, приняла валиум. Потому все оставшиеся двенадцать часов пути она проспала. И потому, когда самолет приземлился в Сиднее, она была похожа на использованный носовой платок.

Орландо, казалось, не заметил ни ее помятого состояния, ни следов от часового ремешка у нее на щеке. Он только крепко обнял Эми и забрал чемоданы у нее из рук. На выходе из аэропорта ее встретили размытые очертания и ослепительное солнце. От земли поднимался пар — такое зрелище можно увидеть только в очень жарких странах. Эми очень предусмотрительно свернула свою кашемировую шаль, сочтя ее излишней. В полутумане, причиной которому был яркий свет и отходняк после снотворного, Эми недостаточно ясно воспринимала происходящее. Орландо как прежде красив и чертовски сексуален… Мы едем по встречной… А он все о чем-то говорит, говорит, говорит…

— Орландо, прости, у меня кружится голова.

— Вероятно, это из-за смены часовых поясов, милая.

М-м-м, как здорово! Ей нравилось, когда ее называли милой, даже если она и не совсем понимала все остальное.

Они запарковались у белого строения. Наверное, заправочная станция или магазин, подумала Эми, просто временная остановка! Они непременно должны остановиться в той громадной сверкающей гостинице из белого мрамора, в гавани. Но когда Орландо стал вытаскивать чемоданы из багажника и открыл дверь с ее стороны, чтобы помочь выйти из машины, она призадумалась. «Не пойдет», — с этой мыслью Эми уронила голову на приборную панель. Последнее, что она помнила, были ее собственные слова, которые она произнесла заплетающимся языком:

— Но, Олли, дорогой, мы просто не можем остаться здесь, Люсинда сказала, что мы по-любому должны поехать в гостиницу «Ридженси».

Затем она вырубилась. На целые сутки.

— Никогда в жизни больше к валиуму не притронусь, — клялась Эми, держа в одной руке апельсиновый сок, а в другой — манго. Они сидели на веранде райского, самого изумительного домика, который только можно себе представить. Насчет заправочной станции она явно ошибалась. Перед домом рос красный жасмин, какие-то белые цветы и экзотические фрукты; комнаты были светлые и просторные, а если выйти в сад, можно было увидеть Сиднейский мост. Она пододвинулась к Орландо и поцеловала его.

— Спасибо. Здесь просто потрясающе. Не передать словами.

— Ничего и не нужно говорить. Хочешь еще сока? Тебе правда получше?

— О да! Больше никаких наркотиков.

— Я достану тебе «Мелатонин», когда буду в Лос-Анджелесе. Он гораздо мягче и эффективнее при смене часовых поясов, — Орландо вытянул ноги, положил их на стул и откинулся, нежась в лучах утреннего солнца. Когда будешь в Лос-Анджелесе? Боже мой, будущее! У нас есть будущее!

— Тебе разве не жарко с бородой?

— Боюсь, у меня нет выбора. Тебе не нравится?

— Да нет, смотрится очень благородно. Правда, у меня такое чувство, будто я целуюсь с собственным отцом или школьным учителем рисования.