Линн Шнернбергер: Ботоксные дневники

Мы обе смеемся, и мне становится понятно, что Люси хочет сменить тему. Я абсолютно уверена, что у этой истории есть продолжение, однако прекращаю расспросы.

— А как твоя личная жизнь? — спрашивает Люси. — Все еще встречаешься с тем художником?

— С каким художником?

— Ну, с тем, с которым познакомилась перед моим отъездом в Лос-Анджелес.

Я делаю гримасу:

— Всего-то один раз и встретились. Когда я увидела его без одежды, сразу поняла, что у нас ничего не получится. К тому же у меня больные колени и все такое прочее…

Люси хохочет так, что на глазах у нее выступают слезы. В глубине души мне приятно, что моя жизнь, лишенная радостей регулярного секса, вызывает у нее такой живой интерес. Если уж вы обречены на сто одно неудачное свидание, так пусть у вас хотя бы будет благодарная аудитория.

— Возможно, у меня для тебя кое-кто есть, — говорит Люси, вертя в руках палочки для еды.

— Ради Бога, только не очередной персональный инструктор.

— Ну конечно, нет. Он пластический хирург. Его зовут Питер Пауло.

— Люси, скажи честно, ты хочешь найти мне мужчину или пластического хирурга? Иногда, кажется, что ты составляешь мне расписание, а не устраиваешь свидания.

— Детка, одно другому не мешает. Только представь: если вы с доктором Пауло понравитесь друг другу, я смогу получить скидку на ботоксные инъекции.

— Ты делаешь инъекции? — Я стараюсь не показать удивления, но у меня ничего не получается.

— Конечно, а ты разве нет?

— Шутишь? Я вполне обхожусь увлажняющим мылом «Дав».

Я придвигаюсь поближе и впиваюсь глазами в безупречно-фарфоровое лицо подруги. Только теперь я замечаю, что на лбу у нее нет ни одной морщинки, так же как в уголках глаз, где у меня уже начали появляться «гусиные лапки». Неужели она никогда больше не сможет изобразить удивление или гнев?

— Фу! — говорю я громко и тут же пугаюсь, наверно, даже больше, чем Люси.

Подруга резко отодвигается от меня, расплескав воду в стакане.

— Джесс, что с тобой? Ты сошла с ума?

— Прости, просто я хотела убедиться, что твое лицо сохранило подвижность.

— Конечно, сохранило, — фыркает Люси, ставя стакан на стол, — за исключением лба. Но часто ли ты выражаешь эмоции с его помощью?

Некоторое время я перевариваю услышанное. Однако никак не могу поверить, что Люси, которая беспокоится даже о том, не повредят ли ее здоровью листья салата, решилась на такие опасные инъекции. Наконец ко мне возвращается дар речи.

— Я думала, твое тело — храм.

— Конечно, храм, — смеется она, — просто я не хочу превратиться в мощи святого Иоанна.

— Господи, Люси, никто из моих знакомых не выглядит так потрясающе, как ты.

— Спасибо, ты очень добра, но в Голливуде такие инъекции для всех женщин старше тридцати — самое обычное дело. Там уверены, что первую мини-подтяжку нужно сделать еще до двадцати трех — потом уже слишком поздно.

— Боже, какая глупость!

— Никто, кроме тебя, не считает это глупостью, — замечает она сухо и достает из сумочки зеркальце, чтобы подкрасить губы. — Массовка в расчет не принимается. В моем шоу не должно быть моделей старше тридцати четырех лет, иначе они не заинтересуют рекламодателей, кроме разве что производителей Виагры.

— Или «Депендз» [7] Компания, производящая нижнее белье для лежачих больных и лиц, страдающих недержанием. — весело добавляю я.

На этом разговор заканчивается. Прежде чем я успеваю спросить о чем-либо еще, Люси бросает быстрый взгляд на часы:

— Дорогая, мне очень жаль, но я должна бежать. — Она хватает счет и оставляет на столе стодолларовую купюру. — Ты свободна в пятницу? — Не дожидаясь ответа, она продолжает: — Я уже сказала доктору Пауло, что ты сможешь с ним встретиться.

Клянусь, во всем виновата Люси. Никто другой не сумел бы заставить меня явиться в пятницу, в шесть сорок три вечера, в облицованный серыми гранитными плитами холл вызывающе роскошного белого здания на Восточной Семьдесят шестой улице. И вот я стою здесь, в новых туфлях на высоких каблуках от Стюарта Вейцмана, купленных ради мужчины, которого я никогда не видела, и морщусь от боли, поскольку, похоже, уже натерла ноги. А не я ли сама с присущим мне слегка циничным чувством юмора всегда говорила, что любовь может быть слепа, но на свидания лучше ходить с открытыми глазами? И если этот сосватанный Люси пластический хирург назначил мне свидание, неужели он не мог за мной заехать? Куда там! Он позвонил, заверил, что рад будет увидеть меня сегодня вечером, и предложил прийти прямо к нему домой — ведь я все равно поеду в город на поезде! Естественно, я сразу же сказала, что не хочу доставлять ему неудобств. А может, он ждал, что я перезвоню и вызовусь купить по дороге молоко и десяток яиц?