Натали Патрик: Ручей Поцелуев

При слове «принцесса» Миранда невольно улыбнулась. Должно быть, девчушка видела фотографии Миранды в полном облачении королевы конкурса красоты, отсюда и такой вывод. Увидев полные благоговения глаза девчушки, Миранда улыбнулась и кончиком пальца прикоснулась к ее пухленькой щечке:

— Вообще-то я не…

— Вы очень красивая, совсем как на картине, Ваше Высочество, — прошептала малышка, не дав Миранде закончить. — Все так думают, а особенно Броди, потому что он часто сидит и смотрит на…

— Броди? — Миранда уронила руку, при этом имени волна нервного возбуждения прокатилась по ее телу — от лихорадочно забившегося сердца до неожиданно ослабевших коленей. — Броди Сайкс? С какой стати Броди Сайкс смотрит на мои призовые снимки в нашем доме?

— Да он же живет здесь, глупая, — хихикнула малышка, крепко прижав смятый халат к груди.

Звонкий смех девочки прозвучал в ушах Миранды каким-то глухим и далеким эхом. Весь мир словно завертелся в темном вихре непонимания, пока она лихорадочно старалась переварить слова девочки.

— Броди живет здесь ? В этом доме? Я… я не верю.

— Ну, так вам и не нужно этому верить, леди, — вскинув подбородок, важно произнес мальчик. — Можете просто увидеть собственными глазами и убедиться, потому что вот он сам и пришел.

Миранда едва успела повернуться, как дверь распахнулась, снова ударившись о вешалку.

— Броди, — с удивлением выдохнула Миранда, чувствуя, как внезапно цепенеет ее тело.

Его мощный силуэт с широченными плечами и знакомой черной шляпой заполнил проем двери. Яркие солнечные лучи ворвались вслед за ним и ослепили Миранду, так что она не могла увидеть выражения его лица.

На миг она решила, что он ее не заметил. А потом неожиданно громко зашелестели бумажные пакеты с продуктами, и их хруст словно бы накалил атмосферу. Он ее увидел.

С комком в горле и широко открытыми от изумления глазами она лихорадочно думала, что же сказать ему после такой долгой разлуки. Но в голове не было ни одной мысли, а в затуманенном от шока взоре смутно маячила фигура Броди. Что ж, выходит, первое слово за ним.

Рэнди . Броди почувствовал, как шевельнулись его губы, ощутил знакомую дрожь во всем теле от любимого прозвища — и все же наверняка знал, что не произнес ни слова. Не мог произнести. Так он и стоял в проходе, под лучами техасского солнца, согревающими ему спину, и мучительно долго впитывал образ стоящей перед ним жены. Несмотря на жару, он с трудом удерживался от дрожи, как будто промерз до мозга костей.

Миранда вернулась домой. К нему? Может ли он надеяться на подобное чудо? Неужели время сумело залечить раны, нанесенные им любимой женщине — той, чью любовь он умудрился искалечить до такой степени, что она предпочла сбежать, вместо того чтобы довериться ему?

Если бы Броди хоть на мгновение поверил, что Миранда действительно вернулась к нему, он бы не стал колебаться. Он упал бы на колени и умолял ее о прощении. А потом, возблагодарив Всевышнего, всех ангелов и святых, а заодно и то средство передвижения, что вернуло ему Миранду, он бы поднялся, схватил ее в охапку — и унес в ближайшую спальню. И там они любили бы друг друга до тех пор, пока не рухнули бы, задыхаясь, от усталости, пока не стерли бы любовью саму память о пустых холодных ночах прошедшего года, пока оба не поняли бы, что больше никогда не смогут спать в одиночестве.

Если бы она вернулась к нему… Но одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять: она надеялась увидеть в этом доме родителей, а не мужа. После целого года разлуки она хотела встретиться с родными ей людьми, а он больше не входил в их число.

От этой мысли так долго сдерживаемые боль, разочарование, гнев и одиночество вдруг вырвались на свободу, заполнили грудь, почти лишив Броди дыхания. Он вдохнул аромат духов Миранды, витающий в воздухе, а вместе с ним — и воспоминание о ее предательстве, что кромсало ему душу зазубренным осколком.

Возможно ли это — испытывать к одному и тому же человеку столь разные чувства? Он любил ее так, что ее бегство едва его не убило, а теперь, когда она вернулась, ему хотелось пройти мимо нее, давая понять всем своим видом, что она больше для него не существует. Его рука инстинктивно поднялась, прикоснулась к полям шляпы — нет, не в знак приветствия, а для того, чтобы не дать Миранде увидеть мучительное смешение любви и страданий на его лице.

Если она и увидела эту боль, то никак не отреагировала. Она молча стояла на лестнице, едва дыша, вся в напряженной готовности, будто в любой момент могла сорваться с места.